Снайперы — особая каста. Человек, который способен неподвижно лежать долгие часы, чтобы одним метким выстрелом уничтожить неосторожно высунувшегося врага, — это воинская элита. Они охотятся. И за ними охотятся. И их боятся — больше всего. Корреспондент RT встретилась со снайперами под Донецком.
Снайперы Немец и Славян работают на Южно-Донецком направлении. Здесь жарко, пожалуй, жарче, чем где-либо ещё, кроме разве Артёмовского направления. Ночи их проходят однообразно: лежишь в ожидании в засаде, иногда стреляешь. Обычно после этого выстрела становится одним врагом меньше. Ещё один выстрел — ещё одним врагом меньше.
Снайперы работают в двойке, иногда в тройке. Один или два обычно берут на себя роль наблюдателей, они же связываются при необходимости с командным пунктом. Задача последнего — только ведение огня.
Я поговорила с Немцем и Славяном и расспросила их о самом сложном в снайперском деле и об опасных случаях, которые были в их биографиях.
«Было дело, — говорит Немец. — Мы работали тройками, были в посадке, с ночной оптикой, должны были прикрывать ротацию. Тогда я работал с другой винтовкой, я тогда ещё был корректировщиком. А если сделан неудачный выстрел или противник нас увидит с птички, то они начинают сразу работать по нам либо артиллерией, либо миномётом.
Стрелкотня особо нам не страшна, поэтому против нас сразу работают тяжёлым, и приходится резко убегать из позиций. Это из запоминающегося такого. Конкретно тогда мой напарник произвёл выстрел, он получился неудачным — и по посадке сразу начали работать миномёты. Пришлось очень быстро покидать позицию.
Но всё хорошо обошлось. Они не знали, где именно мы засели, просто поняли, с какой посадки стреляли, и начали работать по ней, надеясь вычислить или как-то задеть».
Самым сложным оказалось учиться работать с движущейся техники. Это было в самом начале СВО — буквально 24 февраля.
«Когда все эти события начинались, приходилось работать с движущейся техники. Очень, конечно, это сложно, но там идёт работа не на точность, а просто чтобы враг подсел и не вылез. Мы ехали на БМП, начал работать гранатомётчик. Пока наводчики его искали, пришлось отрабатывать с винтовки прямо с бэхи, хотя бы чтобы он присел и не попал по соседней машине. Получилось. Отработали, но не на поражение, а чтобы он просто залез в окоп, чтобы просто подавить его, чтобы дать возможность наводчикам соседней машины найти его позиции», — добавляет Немец.
Славян же считает, что самое сложное — это другое: непростые погодные условия.
«Влажность, дождь, ветер — всё это очень сильно влияет. Нужно точно прицелиться, надо всё очень грамотно высчитать», — объясняет он.
Действительно, снайперу приходится принимать в расчёт тысячу факторов — начиная от влажности воздуха до деривации (бокового отклонения пуль при полёте из-за ветра).
«Что-то вручную рассчитываем, что-то программами, что-то по формуле в блокнотике. Техника в любой момент сломаться может, — пожимает плечами Славян. — Поэтому снайпер — это всегда ещё и хороший математик».
Работать приходится не так уж и далеко от противника. Недавно они с Немцем залегли на точке в 400 метрах от позиций противника. Это среднее расстояние — бывает больше, бывает меньше.
«Вышли на позицию, нашли себе место и ждали, когда они пойдут. Ждали полночи, отработали и ушли», — коротко объясняет Славян.
Отработали — это сняли противника. В этот раз удалось поразить две цели — то есть двух врагов. Прождали полночи, сняли и ушли. Такова рутина будней неразговорчивых снайперов.
Работа практически всегда проводится по ночам: укрывшись в тепловизионном плаще от птичек противника, снайпер практически незаметен. А вот днём дроны противника почти не дают ему шанса спрятаться.
Характеры у снайперов флегматичные. Другие в этой работе не удерживаются. Они перебрасываются с непроницаемыми лицами какими-то своими шутками, бросают короткие реплики, скупо улыбаются и часто просто молчат в ответ на вопросы.
При этом другие бойцы с уважением называют их «гениями современной войны».
