Как известно, Александр Сергеевич обратился к этой теме в 1830 году, оказавшись на карантине в Болдино во время эпидемии холеры, и «Пир во время чумы» стал последней из четырех «маленьких трагедий». Если быть совсем точным, это перевод фрагмента трагедии Вильсона «Город чумы» об эпидемии 1666 года в Лондоне, но перевод настолько вольный (с добавленными в него песнями Вальсингама и Мэри) и прекрасный, что мы по праву считаем его самостоятельным произведением. И сегодня это произведение ощущается как никогда актуальным.
В нашем спектакле Чума — нечто большее, чем просто смертельно опасная болезнь. Это, с одной стороны, нечто, несущее смерть не только физическую, но и духовную; с другой — наши страхи перед этой смертью, перед нестабильностью настоящего и зыбкостью будущего; все то, что мешает нам жить свою жизнь, слышать свое предназначение и идти своим путем, и вместо этого — то цепенеть в тревоге и леденящем ужасе, то, цепляясь за призрачную обыденность, прятать истинные чувства за напускным весельем и бравадой. И все же, как ни прячь, эти чувства прорываются — в тихой печали Мэри, в безумии Луизы, в полных боли речах Вальсингама, в призывах Священника, — а потом снова затягивает пир.
Среди персонажей, которых мы выводим на сцену, нет героев, способных вести людей к свету, нет отчаянных, нет по-настоящему сильных духом (в какой-то момент таким может показаться Вальсингам, но и он предпочтет забытье пира). Они — обычные растерянные обыватели, переживающие потерю близких, запутанные, запуганные, зомбированные зловещими новостями… Этакие «маленькие люди» из мотивов Н.В. Гоголя (недаром вкраплением в спектакль станет фрагмент из писем Гоголя и его «Дневника сумасшедшего»). Они сбились в странную разношерстную компанию, чтобы было не так страшно, но это не сильно помогает. И вот они — то коченеют, подобно камню, то натужно хохочут, стараясь не думать о пугающей реальности. И это «не думать» в финале приводит к полному обезличиванию. Возможно, только любовь даст шанс вновь обрести себя? Увы, мы не маякнем зрителям светом в конце туннеля, но, надеемся, «поцарапаем» и растревожим…
Вообще, «Маленькие трагедии» с момента первых опытов и по сей день считаются не слишком сценичными. Театр Простодушных своим спектаклем попытаемся опровергнуть это мнение. Минималистичность декораций, точнее, практически их полное отсутствие… Все внимание приковано к актерам — их игре, ярким кичевым костюмам — и еще одному полноценному участнику спектакля — длинному отрезу белой полупрозрачной ткани, которая становится то скатертью, то фатой, то саваном, то бестелесным призраком.
