Чт, 16.07.2020
Да не будьте мрачными и хмурыми
Фото rassvetnews.ru
На оптимизм настраивал Владимир Высоцкий в своей известной песне про утреннюю гимнастику. Конечно, нынешняя пандемия всем нам настроения не прибавила, но это еще не конец света. Мне довелось 50 лет назад оказаться в схожей ситуации.
В 1970 году после окончания первого курса филологического отделения Чувашского государственного университета я поехала со стройотрядом в Астрахань.
Пароход был колесный, двухпалубный, видавший виды. Но что студентам до комфорта, была бы хорошая компания. Во время стоянок стройотрядовцы совершали экскурсии по волжским городам.
В Астрахани всех поселили в общежитии. Начались трудовые будни. Одна часть отряда была отправлена на консервный завод на переработку томатов и других овощей, а вторая попала на Болду — так называется один из рукавов Волги. По этой Болде подплывали баржи с помидорами. Задача девчат была хорошо помыть томаты, убрать сор. Подготовленные помидоры отправлялись на дальнейшую переработку.
Трудились в три смены. В воскресенье, свой единственный выходной, поехали на центральный рынок, где можно было с рук купить брикет черной икры всего за двадцать рублей. Все поспешили затариться, чтобы привезти домой астраханские гостинцы.
И вдруг… Через неделю, было это в начале августа, объявили, что в городе — холера! Пошли разговоры, что якобы раскопали какой-то могильник и зараза оттуда.
Как сейчас помню: сидим мы на берегу Болды ночью, ждем прибытия очередной баржи и дрожим от страха. Среди нас оказалась студентка, которая уже имела за плечами учебу в медицинском училище. Вот она нас и просветила, рассказав, что болезнь эта была в России последний раз в годы Гражданской войны, что вызывает ее холерный вибрион и проявляется она в жидком стуле и быстром обезвоживании.
Наслушавшись такой информации, после ночной смены мы помчались на вокзал, наплевав на стройотряд. Но билеты никуда не продавались. Телеграммы домой отправить тоже было нельзя. На каждом шагу встречались солдаты. Слухи о болезни росли со страшной силой. Болтали о сотнях умерших. В магазинах у касс лежали тряпочки, смоченные хлоркой, деньги нужно было класть на эти тряпочки. В городе был введен комендантский час.
Тем не менее все исправно работали, просто нужно было чаще мыть руки. И все бы ничего, но нашлись среди нас две «умницы», которые решили, что можно уйти на больничный и, не работая, получать денежки. Они напились слабительного, после чего сообщили, что у них не все в порядке со стулом. Приехавшие медики забрали наших красавиц в госпиталь, а нас, как бывших в контакте, закрыли на карантин. У всех взяли анализы на вибрион холеры, а нам выдали по пол-литровой бутылке с соляной кислотой, которую надо было пить перед едой по 1 столовой ложке в целях профилактики.
Мы имели возможность перемещаться только по своему второму этажу. Возле дверей стояли часовые. Еду привозили из ресторана, все наши денежки со страшной силой исчезали. Каждый день мы, девчонки, садились на подоконники, завидев какого-нибудь солдата, кричали: «Эй, боец, купи, пожалуйста, арбуз!» и кидали авоську с рублем. Солдаты ни разу не подвели, покупали нам арбузы, которые мы поднимали на связанных поясах от халатов. Арбузы мыли хлоркой, как и все другие фрукты. Карантин продлился довольно долго, после чего разрешили выезд за пределы Астраханской области. Но перед этим все должны были пройти так называемую обсервацию, карантин в пионерском лагере на семь дней.
Перед попаданием в обсерватор багаж подвергался осмотру и все закупленные пищевые подарки изымались и уничтожались. Было так обидно, что мы, сидя в очереди, старались съесть все, что купили, и буквально давились черной икрой.
Жизнь в обсерваторе была и в самом деле как в пионерском лагере: подъем, зарядка, бесплатные завтраки, обеды и ужины. Если не считать того, что нам давали пить английскую соль, а через некоторое время брали анализы (процедура очень неприятная). После взятия мазков все мчались в удобства на улице под названием «М» и «Ж», у которых стояла очередь. Все переминались с ноги на ногу, подшучивая друг над другом и рассказывая анекдоты на эту тему.
Поскольку пробирок не хватало, анализы 10 человек брали в одну пробирку. Если бы у кого-то одного обнаружился холерный вибрион, то в госпиталь была бы отправлена вся десятка.
Кроме нас, филологов, в лагере были художники и музыканты из Чувашского педагогического института. Короче, команда была творческая, мы постоянно пели, устраивали танцы, а кое-кто даже завел «шуры-муры».
К счастью, никаких бацилл ни у кого выявлено не было, и в начале сентября нам объявили, что можно домой.
Ночью нас погрузили в автобусы, выдав каждому по две справки о том, что холерный вибрион не обнаружен и нам разрешен выезд за пределы Астраханской области.
Когда прибыли в речной порт, то прошли через коридор военных с оружием в руках, которые фонариками освещали наши справки.
На обратном пути теплоход не заходил ни в один порт. Когда прибывали в очередной город, то за продуктами на воду спускали катер. В буфете не было ничего, кроме консервов «Килька в томате» и дешевого портвейна. И вот родные Чебоксары. Теплоход к берегу не причалил. Только когда прибыли врачи, проверили все наши справки и багаж, через некоторое время подплыли к причалу.
Потом на протяжении всего года время от времени приходилось сдавать анализы на предмет, не являешься ли бациллоносителем. А наши «умнички», из-за которых мы были на карантине, прибыли только через два месяца. Так они сами себя наказали.
На память о стройотряде мне достался гастрит. Когда мой сын удивляется, с чего бы у меня болел желудок, ведь я не жила в общежитии и всегда хорошо питалась дома, я ему рассказываю о соляной кислоте, консервах «Килька в томате» и портвейне.
Галина ГАЛОЧКИНА
