Во время войны отряд детей-саперов обезвредил в Воронеже несколько десятков боеприпасов.
Пенсионер из Воронежа Виктор Журавлев каждый год, как в известной песне Тухманова-Харитонова, встречает 9 мая со слезами на глазах. Праздничный день для 82-летнего Виктора Максимовича всегда начинается с похода на Коминтерновское кладбище. Там похоронен его восьмилетний брат Борис, который подорвался на мине. Во время Великой Отечественной войны мальчишки состояли в уникальном детском отряде саперов. Они обезвреживали город от фашистских мин. Немцы специально раскидали на улицах и в зданиях перед своим уходом из Воронежа в январе 1943 года.
Воронежский отряд детей-саперов состоял из шести мальчишек 8-10 лет. Все ребята были друзьями, жили в одном дворе. Идея создать отряд появилась, когда в дом в 1943 году Журавлевых подселили шестерых саперов, которых прислали разминировать центр города и старый аэропорт – сейчас это часть Северного микрорайона.
«Наша компания ходила за саперами хвостом»
Фото — Михаил Кирьянов.
– Мы ходили за саперами хвостом. Смотрели, как они работают. Они нам все показывали и рассказывали, а мы ловили каждое их слово, впитывали как губки. Помню, как мы ходили с саперами в центр города. Туда было страшно нос сунуть – в любом месте можно было нарваться на фашистский «сюрприз», но нас это не пугало. Кинотеатр «Комсомолец», на его месте сейчас находится филармония, магазин «Утюжок», кинотеатр «Спартак» – эти здания были напичканы минами, – вспоминает Виктор Журавлев.
После того, как центр города был расчищен от боеприпасов, саперы уехали из Воронежа. Но на городских окраинах осталось еще много мин, и мальчишки решили продолжить дело своих старших товарищей-саперов. Матерям о своих планах спасения горожан, ребята не сказали. Знали, что те будут против, а некоторых вообще могли за такие мысли посадить под домашний арест.
– Мы в свои юные годы столько смертей повидали, что хотелось, чтобы больше люди не погибали, не подрывались на минах. Я не знаю, что двигало нами тогда. Ведь нам было по 8-10 лет, но точно помню, что особого страха не было, пока 25 мая 1943 года на мине не подорвался мой двоюродный братишка Боря. Он мину разряжал и, видимо, неосторожно что-то сделал. Ему руку оторвало, из живота кишки торчали. Я в 20 метрах примерно от него был, меня не задело, так взрывая волна у мины была небольшая. Боря неделю в больнице пролежал и умер. Смерть братишки – это мое самое страшное воспоминание о войне, – вытирая слезы морщинистой рукой, тихо говорит Виктор Максимович.
«Мы видели столько смертей, что хотели, чтобы люди больше не погибали»
Фото — Михаил Кирьянов.
После смерти Бориса юным саперам все-таки пришлось рассказать взрослым, чем они занимаются целыми днями. У матерей мальчишек был шок. Они ругали их на чем свет стоит, говорили, что мины должны обезвреживать специально обученные профессионалы, а не ученики начальных классов. Мальчишки соглашались, обещали, что больше не будут заниматься опасным делом, но когда взрослые уходили на работу, снова отправлялись на поиски мин.
– Позже еще мой друг Алексей Медведев на мине подорвался. Его тоже врачи не смогли спасти… – Виктор Максимович вдруг резко замолчал, глубоко вздохнул и более громким голосом продолжил. – Я сейчас вспоминаю события тех дней, и мне жутко становится. Как нам, мальчишкам, хватало храбрости ходить по минным полям, залазить в дома, ведь смерть верная за нами тогда следом ходила. Доведись, не дай Бог, конечно, моему правнуку такая судьба, я бы запер его на три замка в доме и окна заколотил, но никогда бы не разрешил ребенку быть сапером.
Специальных приборов по обнаружению боеприпасов у мальчишек не было. Надежда была только на юношескую зоркость.
«Как сложилась судьба тех, кому мы спасли жизнь?»
Фото — Михаил Кирьянов.
– Помнится, на месте бывшего авторынка был лес, усеянный фашистскими «подарочками». Искать их тяжело было – они песком присыпаны. Мы их с помощью шомполов от винтовок находили. Как грибники были, шли и шомполом песок разгребали. Только нашей добычей не опята с рыжиками были, а мины. Я в последнее время сентиментальным стал. Все чаще думаю о тех людях, которым наша команда спасла жизнь. Ведь это больше 20 человек должно быть. Интересно, как сложилась их судьба, живы ли они сейчас. Такое только одному Богу известно,– задумчиво произносит Виктор Журавлев.
В 1944 году с фронта вернулся отец Виктора. На фронте он был разведчиком, часто ходил за линию фронта, брал «языков» и доставлял их в штаб полка. Максима Журавлева комиссовали из ранения. Пуля пробила сустав на правой руке, она с тех пор не работала, висела на жилах.
– В 1945 году у меня родился братик. По общему решению его назвали Борисом в честь подорвавшегося на мине братишки. Я часто на его могиле бываю. Ведь кроме меня никто сейчас его навестить не может. Обязательно прихожу к Боре в день его смерти – 25 мая и в День Победы, – говорит Виктор Максимович.
После окончания войны пути выживших юных саперов не разошлись. Их дружба длилась всю жизнь. Сейчас из отряда детей-саперов в живых остался только один Виктор Журавлев.
Трудовой стаж - без двух лет сто.
Фото — Михаил Кирьянов.
Всю свою жизнь Виктор Максимович отдал железнодорожному делу. На Воронежском тепловозоремонтном заводе отработал 56 лет. В 1993 году получил звание «Почетный железнодорожник».
– Вместе со мной на заводе трудилась и моя супруга Евдокия Кузьминична. Она проработала там 42 года. Наши дети любят повторять, что наш общий трудовой стаж без двух лет сто лет, а мы с супругой горды таким постоянством. Горды также нашей дружной семьей – у нас двое детей, четверо внуков и трое правнуков. Очень хочется, чтобы все они жили под мирным небом и никогда не узнали, что такое война,
Виктор Журавлев.
Фото — Михаил Кирьянов.
