Победный май 1945 года!
В Воронеже стояла хорошая, тёплая погода. Местная газета «Коммуна» вышла с заголовками: «Взошло солнце Победы!», «Торжество народа-победителя»; на первой полосе был напечатан Акт о безоговорочной капитуляции германских вооружённых сил.
Победа была полной и безоговорочной!
Вместе со всей страной студенты и сотрудники нашего университета встретили ту весну. Было трудно, однако в разрушенном более чем на 95 процентов Воронеже к победному маю 1945 года было восстановлено почти 8000 домов. А впереди было ещё почти десять лет восстановления…
Тяжело прошла война по университету. Газета «Комсомольская правда» ещё 4 апреля 1945 года опубликовала очерк «Воронежские студенты»:
«Вздыбленные этажи, лестницы, ведущие в “никуда” – прямо в открытое небо, каменные глыбы, словно лава вулкана, и железные балки, будто смятые десницей дьявола.
Таков ещё сегодня Воронеж.
По пустынным улицам, где над домами пока нет ни одного дымка, шаги раздаются особенно гулко. И одинокий милиционер, стоящий на углу у перекрёстка Университетской, невольно подтягивается, услышав их.
Это идут студенты. Они торопятся на занятия. Прыгают по кирпичным кочкам и исчезают сразу, вдруг, в каком-нибудь провале стены.
В Воронеже сейчас очень много студентов. Это и есть будущее города – его вторая юность. Многие из них останутся здесь надолго, быть может, на всю жизнь. Будут отстраивать разрушенные дома и выращивать новые сады, учить детей во вновь отстроенных школах, работать в институтах, лабораториях, учреждениях.
Воронеж всегда был кровно связан со своим университетом.
Жители города гордились старинной университетской библиотекой. Здесь, в тиши огромных читальных залов, можно было перелистать первые издания Вольтера или книги, которые держал в руках Тургенев. В университетском ботаническом саду местные любители-садоводы могли увидеть виноград и хлопок, наблюдать первые опыты по созданию советского какао. Воронежцы слушали лекции учёных в актовом зале своего университета и учились плавать в студенческом бассейне… Футбольная университетская команда пользовалась особой любовью горожан. <…>
Короче, если есть у города сердце, оно было именно здесь, в старых благородных стенах университета. <…>
Потом начались очень трудные дни. , нынешний вожак университетской комсомольской организации, их очень хорошо помнит. Надо было готовить зачёты и тушить зажигательные бомбы, слушать лекции и в часы тревог вытаскивать детей из горящих зданий, отрабатывая практические занятия, ухаживать в госпиталях за ранеными… Так жили и учились воронежские студенты.
И ушли они из города последними. <…> Пешком ушли из Воронежа профессора университета вместе с небольшой группой студентов – остальные были на фронте.
Затем – Елабуга. <…> Курсы трактористов и комбайнёров. Летом студенты работали на колхозных полях, зимой учились. Но и в годы эвакуации Воронежский университет продолжал давать стране высококвалифицированных молодых специалистов.
Ещё дымились развалины Воронежа, освобождённого от немцев, а туда уже прибыли представители университета. Кто-то сообщил им, что в Курске наши войска отбили у немцев часть вывезенных ими из Воронежа книг. Работник университета и студентка отправились в Курск. Они отыскали там 250 тыс. томов, почти третью часть увезённых немцами книжных фондов университета. <…>
Университет вернулся в Воронеж. И город дал ему всё, что мог: большой дом, в котором ещё сохранились стены. Этот дом студенты должны были сами отстроить, чтобы учиться в нём и жить.
Воронежские студенты начали с раскопок. Они заготовили таким образом десятки тысяч штук кирпича, отыскали в завалах университетских зданий трубы, провода, запасы красок. Они радовались каждой находке: чудом уцелевшей стеклянной колбе, ящику с реактивами. И к зиме уже готов был новый дом, оборудованы кое-какие кабинеты. В химической лаборатории студенты повесили портрет Менделеева. Этот портрет тоже отыскали среди развалин. В лаборатории установлены единственные аналитические весы – подарок братского Ереванского университета. И в дни занятий возле них выстраивалась очередь.
Студенты с гордостью показывают свою новую читальню. Здесь простые скамьи, некрашеные столы. Зато на одном из столов мы видим фолиант древнего “Уложения” царя Алексея. Эта книга тоже отбита у немцев. <…>
Воронежским студентам, строящим свой университет, нелегко сейчас учиться. В некоторых аудиториях ещё стоят койки. Когда сюда приходит лектор, студенты усаживаются на койках, как на скамьях. Зато тишина стоит академическая. Слышно только, как шуршат по бумаге карандаши.
В кабинетах было холодно: не хватало топлива. Студенты-биологи принесли в комнатку, где живут, нежную водоросль – элодею. И растение ожило, согретое людским дыханием. Несмотря ни на что, в Воронежском университете ключом бьёт научная жизнь.
Член-корреспондент Академии наук СССР профессор Воронежского университета рассказывает о некоторых своих новых интересных наблюдениях. В университетском ботаническом саду, почти полностью уничтоженном немцами, оказывается, выжили выведенные учёным сорта винограда. Победили и холод, и огонь.
– Растения живут и словно зовут нас всех к работе, – говорит профессор.
И в самом деле. Есть что-то символическое в этой победе жизни над смертью.
Сейчас архитекторы работают над проектом нового университетского здания. Оно должно стать украшением города, его гордостью, его славой. Строители поставят его на самом высоком месте Воронежа – на холме. <…>
Совсем недавно бойцы Красной Армии обнаружили в Будапеште карты Воронежа с немецкими названиями. Здание университета было отмечено чёрным крестом. Наверное, враги считали, что с университетом покончено, что его уже нет. И приятно будет узнать бойцам, которые освобождали Воронеж, а сейчас бьют врага за Одером, атакуют его на дальних подступах к Берлину, что старый университет – гордость Воронежа, восстановленный студентами, снова открыл свои двери…»
Участник Великой Отечественной войны, старший преподаватель кафедры нового и новейшего времени ВГУ рассказывал о Дне Победы так:
«День Победы я встретил в поезде: решил проведать родителей (они ещё жили в Башкирии). За окнами – зелёный май. И солнечный такой день был. Как по заказу выдался. Сидим, молчим. Вдруг кто-то пришёл и сказал:
– Победа!
Сначала не поверили. А потом ещё и ещё раздались голоса:
– Победа! Победа!
Собрались в кружок. У кого-то нашлось вино. Чокнулись, выпили за Победу. В поезде ехало много фронтовиков. Начались воспоминания. Я тоже вспомнил свой первый бой и свой последний. И моя уже зажившая рана вдруг так разболелась…»
Профессор , заведующая кафедрой иностранной литературы филфака ВГУ, встретила День Победы студенткой Московского университета:
«…пока шла война, время было наполнено непрерывным ожиданием. <…> И даже когда наметилось что-то вроде конца, война, казалось, ещё больше замедлила своё движение. Линия фронта уже пересекла бывшие границы, а она всё не кончалась. И на улицах Берлина она длилась бесконечно. С конца апреля финала ждали каждый день. Затемнение отменили. Москва снова стала глядеть освещёнными окнами. Говорили, что войну кончат к 1 Мая. Мы же привыкли к тому, что те или иные свершения сопрягаются с красной датой в календаре! Нет, она не кончилась. Последние дни были особенно томительными. Москва гудела слухами. Восьмого мая кто-то сказал, что капитуляция уже совершилась. Однако официально ничего не объявляли. Очень хотелось думать, что это так. Но сомнения одолевали.
И, наконец, среди ночи или самым ранним утром раздался голос из репродуктора, объявивший о конце войны. Кто первый услышал – сейчас не помню. Весь этот день прошёл в какой-то суматошной радости. Дома оказался сводный брат. С ним и в компании с другими людьми пили трофейную мадеру. Затем отправились бродить по Москве, посещая знакомые дома. Везде обнимались, поздравляя друг друга, что-то опять выпивали и потом снова выходили на улицу. Утро выдалось светлое, солнечное. Когда объявили о конце войны, было ещё сумеречно. Но потом взошло то ласковое весеннее солнышко, которое в сознании всегда ассоциируется с весной, возрождением, радостью. Погода явно подыгрывала людям. Небо дышало такой ослепительной свободой, что хотелось петь, танцевать, совершить что-то необычное…
Несмотря на ранний час, народу на улицах было много. Всеобщие поздравления, улыбки, ликование. В американском посольстве на Манежной площади тоже ликовали. На балконе дома, когда-то построенного Жолтовским, стояли американцы в военной форме и прямо с балкона лили из бутылок шампанское в стоявшую внизу толпу. А люди из толпы с шумом, смехом и гиканьем стремились подставить рот под струю. Настроение того дня, думаю, у всех было радостным и вместе с тем – исполненным нетерпеливого ожидания. Всем казалось, что вот-вот сейчас всё и изменится: ведь война уже кончилась.
Вечером я очутилась на Красной площади. Туда стеклось много народа. Не случайно. Среди немногих военных фильмов был один под названием “В шесть часов вечера после войны”. Его герои назначали себе встречу в это время именно на Красной площади. Я с какой-то компанией отправилась туда, наверное, как и все, в ожидании чуда. Проталкиваюсь сквозь толпу, вглядываюсь в чужие и тоже чего-то ищущие лица. Постепенно темнеет. В небе над площадью повисли скрещённые лучи прожекторов. Ещё недавно бывшие знаком опасности и тревоги, теперь они представлялись лучами света, разрезавшими тьму, предвестниками светлого будущего. Небо украсилось разноцветьем праздничного салюта.
Встретить, увидеть, узнать кого-нибудь не удалось. Отправились в вестибюль университета. Он был ярко освещён. Там танцевали. Мы тоже. Сейчас совершенно не помню, с кем я тогда была. Похоже, что моя компания на протяжении этого суматошно-радостного дня менялась. Но хорошо помню настроение усталого разочарования в конце. Ожидаемое свершилось, а ничего зримо не изменилось. На фронте, наверное, чувства были другими. Для тех, кто был там, сократилась угроза смерти. Впрочем, мой двоюродный брат погиб уже во время войны с Японией. Радоваться было ещё рано. Но надежда на то, что, если не сейчас, то потом всё изменится, оставалась».
Рассказывает , доцент кафедры истории древнего мира исторического факультета ВГУ:
«В связи с неоднократным изменением сроков обучения и учебных планов во время войны в 1945 г. на факультете было проведено два выпуска студентов. <…> Один из них был назначен на 9 мая. Почему так произошло, вспомнить не могу. Думаю, что случайно. Как позже оказалось, это была чудесная случайность!
Комиссия и деканат начали готовиться к вечеру дней за десять. Время трудное, шла война, существовала карточная система снабжения, а поэтому материальные возможности для подобных вечеров были ограничены. Следует заметить, что и сам выпуск был более чем скромный. Оканчивали университет всего шесть студенток: , , , , , .
Согласно плану комиссии на вечере кроме виновников торжества должны были присутствовать двенадцать человек, приглашённых выпускницами, руководство университета – пять человек, девять работников и три студента факультета. Если к этому количеству прибавить пианистку, гармониста, да, кажется, двух-трёх человек из студенческой самодеятельности, то общее число присутствующих не превышало сорока человек.
План комиссии, к счастью, был полностью сорван. Выпускной вечер превратился в незабываемый, ликующий праздник».
Из воспоминаний :
«В один из дней в нашу палату вошли замполит и начальник госпиталя. Они поздравили нас с Победой. Все как закричат: „Ура! Ура!“ Радость была необыкновенная. Даже лежачие пытались вскакивать. В этот день впервые нам дали по стакану красного вина.
Через несколько дней нашей палате первой вручили американскую посылку, а затем уже стали давать другим. На посылке надпись: „Геройскому народу СССР от американского народа“. Открыли мы её. Там сахар, шоколад, мелочь всякая. И лежит письмо от американца с просьбой ответить ему… Мы, конечно, не написали. Но, видно, начальству стало известно о письме, потому что в другие палаты посылки стали поступать уже распечатанными…»
Из воспоминаний , доцента кафедры нормальной и патологической физиологии сельскохозяйственных животных СХИ:
«С нетерпением ждём Победы. И, наконец, в ночь с 8 на 9 мая Левитан объявил об окончании войны.
Мы торжествовали! Вскочили с коек, начали обнимать друг друга, целовать, слёзы на глазах. , пятикурсница геологического факультета, жившая с нами, открыла зал (она была завклубом), и начались танцы. А когда рассвело, мы вышли на проспект Революции. Тополя уже зеленели ранней листвой. По проспекту шли тысячи счастливых людей. Незнакомые, мы поздравляли друг друга! Мы гуляли по городу и думали о будущем!
А в 9 утра в актовом зале состоялся митинг. Зал был полон. После митинга никому не хотелось расходиться. Начались танцы. Помню, как я играла на пианино, а Сергей Несторович Бенклиев отплясывал лезгинку».
Старший лаборант юридического факультета была старшей медсестрой. Войну она закончила в звании младшего лейтенанта. День Победы запомнился ей таким:
«В конце войны я работала медсестрой в госпитале под Будапештом. Госпиталь размещался во дворце Хорти. В ту ночь у меня было дежурство. Под утро уснула. Просыпаюсь – крики, стрельба. Раненые – кто на ногах, кто на костылях скачет. Вот где застала меня Победа».
Из воспоминаний , профессора физфака ВГУ:
«Война близилась к концу. Наш госпиталь переезжал все дальше на Запад – через Югославию и Румынию. В ночь с 8 на 9 мая мы находились в г. Папа в Венгрии.
Рано утром кто-то заколотил в ставни окна (мы остановились в венгерском домике: я, мама и ещё два врача) и закричал: «Война кончилась… Да вставайте же скорее!.. Победа!»
Вспоминает лаборант физфака, младший лейтенант :
«Победа застала меня в Крыму в небольшом посёлке Капкан, где я проходила службу в органах военной юстиции.
Ночью вдруг поднялась стрельба, послышался грохот пушек. Разбудила нас перепуганная хозяйка, у которой мы квартировали тогда.
Вскочили на улицу, а там – радость великая! Люди плачут, обнимаются, целуются. Победа!!!»
Впереди была мирная жизнь.
Михаил ШТЕЙНБЕРГ
Фото из архива автора
