В Серафимовичском районе Волгоградской области на правом берегу Дона, на склоне высокого плоскогорья, живописно расположен Спасо-Преображенский женский монастырь. Некогда здесь был мужской монастырь, который назывался «Межигорскою Пустынью». Это первый монастырь на земле донских казаков. В 1785 году его преобразовали в женский, но через три года упразднили (как все сверхштатные монастыри того времени, к числу которых он принадлежал).
Через десять лет, 1 октября 1798 года, обитель была вновь восстановлена по ходатайству войсковых атаманов.
В этот пустынный, бедный монастырь 30 декабря 1850 года Михаил Васильевич Себряков привёз на жительство любимую дочь Анну (в будущем матушку Арсению). Она не замечала скудной обстановки обители. Её не устрашали ни грубая пища, ни суровые лица монахинь, которые отныне должны быть её о Христе сёстрами. Юная, изящная, красивая собою, Анна Михайловна казалась ангелом Божиим. Имя её отца Михаила Васильевича, образованнейшего человека, дружившего с Дмитрием Менделеевым, было известно всей Донской области, и для игумении поступление его дочери в обитель казалось большою честью. Она захотела придать особую торжественность её вступлению в число сестёр обители. Когда через несколько дней Анну Михайловну одели в монастырское платье и по обычаю повели в церковь, игумения велела молодым послушницам сопровождать её со свечами, а Михаил Васильевич сам пожелал вести дочь за руку, точно жертву, которую он приносил Господу.
Анна Михайловна шла добровольно, с радостью, а он отдавал всё, что оставалось ещё дорогого в его жизни (после ранней смерти жены). Отец знал, на какие лишения шла дочь, и его горячо любящее сердце не могло без боли переживать это. Смертельная бледность покрывала его строгое, сосредоточенное, полное скорби лицо.
«Я заметила это лишь тогда, – вспоминала впоследствии матушка Арсения, – когда после молитвы в церкви подошла к игумении под благословение. Взглянув на батюшку, стоявшего около неё, я поразилась его скорбным видом. Сердце у меня болезненно сжалось. Для Тебя, Господи, только для Тебя я его оставляю, – сказалось у меня в душе. Потом, когда он уезжал через несколько дней из монастыря, все вышли провожать его за ограду обители, – продолжала свои воспоминания матушка. – Он простился со всеми и уже отъехал довольно далеко. Я стояла и смотрела вслед ему. Вдруг вижу: лошади остановились, и батюшка вышел из экипажа. Я поспешила к нему навстречу, полагая, что он забыл что-нибудь или ему надо что-либо сказать мне. Он взял мою руку, молча прошёл рядом со мною несколько шагов, глядя то вниз, то на меня, точно не решаясь расстаться со мною. Вскоре, крепко сжав мою руку, он разом оставил, быстро пошёл к экипажу, сел и велел ехать уже без остановки».
Эти два случая глубоко врезались в чуткую душу Анны Михайловны. Вернувшись в келью, она обильно плакала и молилась: «Господи! Не посрами жертву батюшки, она велика для него; я иду по призванию сердца, он же много приносит с болью в сердце... Ради него, Господи, не посрами его жертвы».
В богоборческие времена монастырь был разорён, одна из церквей уничтожена, главный собор изуродован, кельи разрушены. Прах с гробом великой дочери православного Дона матушки Арсении до сих пор не найден…
Сегодня обитель восстановлена, и я рад, что в начальный период оживления приложил свою руку и усердие. Признаюсь: собирая деньги в 90-м году, направляя бойцов студенческого строительного отряда на очистку от мусора Казанского собора, я тогда ничего не знал о его истории, как и о матушке Арсении, при которой запущенный монастырь преобразился, стал настоящим духовным центром на Дону.
На снимках: монастырь до и после реконструкции. Бойцы ССО, организованного обкомом ВЛКСМ Волгоградской области, первыми пришли спасать обитель летом 1990 года.
