Недели три назад в нашем доме неожиданно упала картина великого друга нашей семьи Глеба Михайловича Вяткина. Жена перекрестилась, заметив: «Неужто случилось что?»... Вскоре мне сообщили, что Глеб попал в больницу, и я решил, не мешкая, собрать все статьи и фотографии о братьях Вяткиных в один файл, чтобы вручить их лежащему в больнице другу с надеждой, что они придадут силы – выжить, вырваться из объятий безжалостной старухи с косой. Не успел...
... Вспомнились события пятнадцатилетней давности, весенняя поездка в любимый Кременско-Вознесенский монастырь. Мужская команда: братья Глеб и Лев Вяткины, Александр Куницын и я с двухлетним сыном Яшей. Свою первую остановку мы сделали в районе Лога вскоре после того, как осталась позади московская трасса.
Выйдя из машин на полпути к Дону, мы оказались в резвящейся бесконечной свободой дикой степи. Нас любезно встретили блестящие на майском солнце волосы ковыля и буйствующая желтизной ракита.
Вдруг налетевший порыв ветра встряхнул волнами ковыль, и показалось в тот момент, что это перебирает шикарные волосы статная красавица казачка, обольстительно искоса поглядывая на твою реакцию, тайно надеясь заманить в сети неистовой любви...
Маленький сын, городской житель, испытывал тогда первую любовь... к окружающему и пока незнакомому миру: он охотно поглаживал ручонками белокурые локоны ковыля и нюхал жёлтые «бабочки» ракиты.
...Левый берег Дона был многолюден. Все с нетерпением ждали парома, прислушиваясь к тарахтению его охрипшего моторчика.
И наша команда любовалась сменившимся пейзажем. Дон, разгулявшийся на несколько километров вширь и вдоль, блестел на солнце серебром. Зелень купающегося леса удачно гармонировала с серо-белыми пушистыми облаками в синеве отражённого неба в пойменной воде. Народ, ожидающий паром, оцепенев от торжествующей красоты вокруг, стоял в задумчивости.
А приятель, художник Александр Куницын, достал из машины мандолину, настроил струны и запел басом «О-ой, Днипро, Днипро!..», удивив своим голосом второго художника из нашей компании – Глеба Вяткина. Удивил потому, что Глеб знал толк в народном и классическом песнопении: ещё в детстве окончил музыкальную школу, но перетянула живопись. И, бывало, устанет рука от работы над картиной, затоскует душа, и мэтр-живописец заведёт на скрипке любимую мелодию.
Концерт под открытым небом в естественной галерее искусств всевышнего тогда прервал длиннющий паром. На его борту с полчаса любовались отражёнными облаками, дышали чистым донским воздухом, охотно подставляя лица под ласковые ладони весеннего ветра. Подобные минуты – вечны, поскольку, кажется, что мы никогда не расстанемся с этой красотой, и что так будет всегда после нас...
А упавшая со стены картина была подарена моей жене Наталии лично Глебом – в день рождения, с таким же названием – «Наташа». Оборвалась крепкая верёвка – со стены с надёжным креплением. Вот и не верь приметам, скорее всего, приходящим свыше.
Прости меня, великий солнечный художник, искренний человек. Мастер с большой буквы, любящий жизнь, которая временами поворачивалась к тебе колющей душу стороной...
