Для тех сталинградцев, и не только, кто помнит дату 2 февраля...
Разбирая свои фотоархивы, нашла снимки донских просторов – всколыхнули они воспоминания нашего путешествия в те края.
Мой муж давно хотел найти могилу двоюродного
деда, который погиб в той страшной мясорубке, когда войска вермахта прорывали в сорок втором оборону на Дону, стремясь к Сталинграду.
Нет ничего невозможного. Решено – едем.
В нашем распоряжении была только одна фотография: на ней – молодой офицер в гимнастерке с петличками артиллерии и полуистлевшие воспоминания бабушки и дедушки, которые давно, почти сразу после войны, ездили в ту станицу, нашли могилу брата бабушки, Николая Алексеевича Шарикова.
Памятник поставили, простенький по тем временам и средствам, но с именной табличкой и красной звездой на макушке.
Приезжали они туда ещё несколько раз, каждый раз 31 августа – в день его героической гибели. Нашли семью в хуторе, с которой подружились, и которая пообещала им ухаживать за могилой хоть изредка.
С тех пор много воды утекло. Пришлось нам начинать свои поиски почти с нуля. Трижды три года подряд в свои отпуска, подгоняя их под конец августа, ездили туда, кружили-колесили по обоим берегам Дона, пытаясь найти захоронение и тех, кто знает хоть что-то о погибших.
Судьба нам пошла навстречу лишь на третий год.
Места там просто потрясающие по красоте.
Случайно зарулили в заповедную левобережную зону природного парка «Усть-Медведицкий» – там заросли казацкого можжевельника, крушины, сосновые рощи, березово-осиновые «колки», черёмуха, дубы... И сводит с ума густой дурман-запах чабреца.
По дороге рядом с машиной ленивой трусцой мельтешат лисы, зайцы, к открытому окну машины без страха подходят непуганные олени, стая косуль смотрит лишь с любопытством – по всему видно: люди в этих местах нечастые гости...
Нам «посчастливилось» попасть уже после заката в арчединские зыбучие пески (это, на секундочку, – самая северная из известных пустыня, хоть и маленькая), их площадь – около 200 тысяч гектаров, как оказалось. Огромные, высотой 3–7, а некоторые до 11 метров, барханы песка. Это прямо реально страшно. Ночь (темнеет там мгновенно и одномоментно), связи нет, телефоны-навигаторы не работают, температура стремительно падает, несмотря на лето, а в багажнике даже спальника нет.
Машина в песчанных дюнах буксует, как на ралли Париж-Даккар, и хоть у нас полный привод, но это совсем не КамАЗ.
С божьей помощью мы всё-таки выбрались. Попали, наконец, туда, куда стремились, – к хутору Дружилин около станицы Клетской.
Там, на подступах к Сталинграду, обескровленные, измотанные советские войска вели тяжёлые оборонительные бои, неся огромные потери, пытаясь не дать противнику прорвать оборону.
Именно в этих местах в 1974 году снимался фильм Сергея Бондарчука по мотивам одноимённого романа Михаила Шолохова «Они сражались за Родину». И именно про те страшные события.
Мы объехали почти весь правый берег Дона, гористый, степной, изрезанный балками и оврагами со стороны станицы Клетской,
где враг рвался к Фроловскому железнодорожному узлу и где, по словам местных, вся прибрежная зона – одна общая братская могила (их там на каждом шагу). И до сих пор, по рассказам трактористов, когда пашут поля, собирают страшную жатву из костей. Мешками. Ведут подзахоронения в братские могилы, а тому уж более 75 годков минуло.
Исследовали почти каждый гектар многокилометровой зоны и на левом, равнинном берегу, с пойменными лесами, озëрами и сторицами, где растут редкие виды папоротника и ещë встречаются белые кувшинки, где упираются в небо дубы-патриархи, которым больше двухсот лет.
Мы познакомились тогда со многими замечательными людьми – судьба послала нам знакомство с одним из местных егерей, в прошлом работником местного краеведческого музея, составлявшего книгу памяти о тех боях. Он угостил нас душистым чаем с травами и отвёз к памятнику.
Много разных фактов и историй рассказал, показал книги и архивные документы, дал контакты той семьи, которая ухаживала за могилой по просьбе родственников героя.
Мы нашли её, приехали, познакомились. Сказали, мол, ищем могилу деда, фото показали. В ответ дочь хозяйки дома молча выносит такое же фото – один в один!
Так бывает, пути господи неисповедимы...
Этих фотографий было всего две. Одна у них, им бабушка оставила фото своего погибшего брата, вторая – у моего мужа, заботливо сохранённая и переданная ему родным дедом вместе со старым семейным фотоальбомом.
Шариков Николай Алексеевич, старший лейтенант, командир артиллерийской батареи 226 стрелкового полка 21-й Армии Донского фронта, почти поголовно павшей в той страшной мясорубке в августе 42-го, героически погиб, защищая этот страшный рубеж, сломав планы ставки вермахта, не дав перейти Дон в районе Клетской...
Ранее командир взвода лейтенант Шариков Николай Алексеевич за победное и храброе ведение боя в июле 1942 года, разгром штаба немецкой части и уничтожение боевой силы и личного состава противника награждён медалью «За отвагу». А уже 31 августа 1942 года молодой старлей погиб в страшных боях на берегу Дона.
Он не оставил после себя прямых потомков, лёг в сырую землю в свои 25 лет в донской степи в хуторе Дружилин у станицы Клетской. Но двоюродный внук нашёл его. Мы помним, мы гордимся...
Пока живы потомки солдат, ушедших лебединым клином в те страшные времена, будет жить и память.
Р. S. Фамилия Шариков – не совсем родная. Давным давно прапрадед моего супруга – Шарипов – не последний человек в татарской в Тобольской губернии, в которую активно двигалась мощь Российской империи, дальновидный и мудрый мужчина, глава большой семьи, радевший за детей своих, дал им всем другую фамилию. Сложно было пробиться в те времена хоть куда-то, имея татарскую фамилию.
Думая не о себе, а о детях своих, о будущем семьи, он изменил в фамилии одну букву, и дети стали Шариковыми.
Они и их потомки все выбились в люди и жили по-людски. Честно и правильно. Но это уже другая история.
Фото из семейного архива.
