Несколько слов в пояснение.
Некоторое время назад обратились ко мне добрые люди из редакции некой газеты. Будь бобром, говорят, напиши что-нибудь на злобу дня. Я им отвечаю: Хорошо, напишу. Только вы же хер опубликуете))
Сочинил. Отправил. С понедельника думали. Вчера решили не публиковать и вообще от моих "назлобудневных" колоночег отказаться. Типа: ну его, от греха подальше. Вот и решил я предать этот текст гласности тут, на страницах жж.
Читайте теперь...
_________________________

Гроза

Лето было очень жарким. Изматывающим, душным, вязким. Редкие дождики не спасали, а только усугубляли тяжесть марева. Город ждал осени, ждал прохлады и перемен. Но к сентябрю мало, что изменилось и даже паутинки – вестники бабьего лета – летали как-то нехотя, словно через «не могу».

В воскресенье 8 сентября Мария Ивановна, председатель участковой избирательной комиссии пришла на работу чуть раньше восьми утра. У дверей школы, а участок располагался именно там, ее уже ждали полицейские. Нет, никакого криминала за руководителем УИКа не числилось. Просто полицейские тоже пришли на работу. Так же на работу прибыли 4 женщины бальзаковского возраста, 2 врача, и 15 молодых и не очень молодых людей разной степени достатка –одни держали в руках блокноты и карандаши, другие планшетные компьютеры. Им тоже было жарко, но сегодня переживание зноя должно было уйти на второй, если не на третий план. 8 сентября - день выборов в гордуму, а все пришедшие с утра пораньше на участок имели к ним прямое отношение: буфетчицы, наблюдатели, члены комиссии с правом решающего и совещательного голоса, секретарь комиссии и прочие, обеспечивающие свободное волеизъявление, лица.

Председатель – в миру завуч – зашла в кабинет литературы, открыла дверь в надежде, что ветерок из окна, выходящего в тень, пробежав короткое расстояние, разгонит застоявшийся воздух. Не вышло. Свинцовая жара никуда не делась – напротив, она равномерно распределилась по партам, стеллажам, портретам классиков. Не особо прячась, заплелась в бороду Толстого, наполнила особой безысходностью выражение лица Есенина, взгляд Федора Михайловича Достоевского стал каким-то осоловелым, бессмысленным, как у идиота. «Гроза будет…» - подумала завуч и портрет Островского, тяжело моргнул соглашаясь.

Участок начал работу. Мария Ивановна посмотрела на часы. 8.20. Пока никого. В ожидании первых избирателей, она еще раз посмотрела на плакаты, украсившие стены парсунами кандидатов, увидела трещинку, пробежавшую по штукатурке спортзала и мысленно перенеслась на три месяца назад, когда в этой же школе проходили праймериз.

Зал был полон. Со стороны могло показаться, что массу будущих избирателей привело сюда стремление услышать варианты изменения ситуации в городе. Но Мария Ивановна знала, что это не совсем так. Публику, оккупировавшую деревянные, советские еще кресла, можно было разделить на три группы: Соискатели мандатов, выборщики и группы поддержки тех, кто всерьез надеялся повлиять на принятое задолго до мероприятия решение. Сами праймериз напомнили Марии Ивановне спектакль «Золотой ключик», поставленный на этой сцене силами драмкружка. Вот школьная учительница со стажем – вылитая Лиса Алиса, а этот третий срок сидящий в думе персонаж, год кормивший школьников гнилыми продуктами, натурально, Кот Базилио. Затянутый в отличный костюм и дорогие часы представитель ЖКХ –Карабас-Барабас, а вечно молодой политик, пересидевший трех губернаторов – Буратино. Точнее Пиноккио, если вспомнить историю про нос, растущий в зависимости от интенсивности вранья. Все остальные юноши и девушки, мужчины и женщины – суть куклы, в спектакле, где главная роль отведена подлинному Дуремару. «Кто бы мог подумать?» - проговорила Мария Ивановна и сама же себе ответила: «Любой, у кого сохранились мозги».

За мыслями и воспоминаниями пролетело время. Непривычная тишина заставила завуча спуститься на участок. Никого. И это в полдень. Впрочем, низкая явка избирателей прогнозировалась: дачи, отпуска, дети в школу пошли… Но почему же так тревожно? Председатель комиссии вышла на школьное крыльцо. Полицейские у желтой «ГАЗели» что-то нервно обсуждали с коротко стрижеными парнями. За громкой музыкой сути разговора слышно не было, но завучу показалось, что собеседников тоже волнует странная незаполненность избирательного участка. «Время еще есть. Развиднеется» - решила Мария Ивановна и вернулась в кабинет литературы.

Там, под присмотром Чехова, она вспомнила, как проходила избирательная кампания. За все время работы в школе, Мария Ивановна в той или иной степени участвовала в разных выборах. Но других таких, точнее ТАКИХ, припомнить не получалось. Грязь – потоками, бывшие соратники рвали друг-друг глотки, как волки, заразившиеся бешенством, и средств, на то, чтобы закопать вчерашнего коллегу по фракции не жалели. Разноцветные бесплатные газеты плотно забили мусорные контейнеры, радиостанции перестали крутить музыку – все отдали под рекламные ролики. На телевидении в истерике заходились обличители, им с пеной у рта оппонировали охранители. Митинги «против» шли параллельно митингам «за» и те, кого пригнали поучаствовать буквально сходили с ума от непонимания происходящего. В эти три месяца городские суды были отданы на разграбление юристам, сопровождающим выборы и обычная бытовуха – от алиментов до поножовщин – потонула в океанах межкандидатских разборок. И конечно, это были три месяца праздника Стакана. Маргиналы всех мастей завтракали в пользу одного, обедали, поддерживая другого, ужинали, упиваясь вусмерть, за третьего борца за народное счастье. Тяжелая была кампания. Жаркая.

Мысли о жаре вернули председателя в действительность. Жара и тишина заставили Марию Ивановну спуститься в спортзал. 18 часов. До закрытия участка осталось два часа. Явка – НОЛЬ. Мария Ивановна бросилась к телефону. Территориальная комиссия – занято. Городской избирком –занято. Облизбирком – занято. «Неужели только у нас такое ЧП?» - заволновалась председатель и вновь вышла крыльцо, где столкнулась с главой района. «Тоже ноль?» - коротко спросил мужчина с серым цветом лица и, правильно истолковав молчание, не заходя в помещение укатил на служебном авто. К 19 часам, связавшись с подругой из мэрии, председатель выяснила, что в миллионном городе на избирательные участки не пришел ни один избиратель. И тут Мария Ивановна спохватилась: «А как же я? Я же не проголосовала!» Она уже почти дошла до стола с бюллетенями, когда подумала: «А ЗА КОГО?» Это было без двух минут восемь. А ровно в 20.00 небо взорвалось громом, градом и бешеным ливнем. Он длился минут десять, но принес свежесть, прохладу и… осень.