- Сначала направили в Солнечногорск, где мы обучались. Мне досталась профессия радиста в артиллерийских войсках. Можно сказать, повезло: после разгрома фашистов под Москвой осталось много брошенной им...
подробнее
- Сначала направили в Солнечногорск, где мы обучались. Мне досталась профессия радиста в артиллерийских войсках. Можно сказать, повезло: после разгрома фашистов под Москвой осталось много брошенной ими техники. Так что, нам было на что пристреливаться, - рассказывая, Хасан Хуснуризалов перебирает фотографии. В гостях у него пришлось задержаться – о многом может рассказать 92-летний ветеран.
О первом бое
- Нашу 214-ю дивизию отправили под Харьков. Там в июне 42-го было горячо - гитлеровцы окружили группировку наших войск. Только выгрузились из эшелона и почти сразу попали в переделку. Дали нашей дивизии 20-километровый участок фронта. А враг шел большими колоннами: танковыми и пехотными, на мотоциклах – быстро продвигались. Два-три дня держим оборону, они не могут пойти и тогда начинают обходить с обеих сторон. Нам поступает команда отступить.
С огромным риском переправились через Дон, а он там широкий, раза в два шире Белой. Сначала даже мостов не было. Пытались использовать самодельные плоты. Но они не выдерживали веса наших «студебеккеров» и 120-миллиметровых орудий. Тогда построили плашкоутные мосты.
Тем временем старшина лейтенант Гонтарь говорит мне, что надо переправить продукты питания для батареи. Притащили плетни из соседней деревни, связывали их в два слоя. Потом разделись, сложили форму и оружие. Тем временем фашисты заняли ветряную мельницу, недалеко, на холме, увидели нас и открыли огонь. Старшина с одним из солдат оттолкнули плот и поплыли. А возле меня разорвался снаряд, меня окатило водой и песком. Бросился в воду, в руках – узел с одеждой. А плавать-то не умею. Старшина кричит: «Бросай узел!» Я так и сделал, нырнул и в один бросок добрался до плота. Фашисты уже на берег вышли. Так под пулями и снарядами и переправились. Вышел на берег – голый! Что делать? Повезло - к берегу прибило телегу. В ней в узлах нашел форму, белье, шинели. Была и обувь – ботинки с обмотками. Пусть не сапоги, которые носили мы, артиллеристы, но лучше, чем ничего.
О вступлении в партию
Заняли высоту у деревни Паншино недалеко от Сталинграда. А через пару дней ко мне после переправы подошел комиссар полка и предложил вступить в партию. Я объясняю, что еще молодой, служу недавно, не готов еще.
Он отвечает:
- Не-нет, именно ты и готов. Ты не растерялся и спас оружие, а многие его потеряли.
Тогда я объясняю, что я из семьи ссыльнопоселенцев, родители раскулаченные (семью Хасана Рахимовича незадолго до войны отправили в Прокопьевск Кемеровской области на спецпоселение). Как бы чего не вышло! Так и ушел комиссар ни с чем. Однако потом подходит Андрей Иванович Чуйко, парторг полка. В общем, написал я заявление на вступление в ВКП (б). Оформили на собрании. Через некоторое время предложили стать парторгом батареи. Я говорю: «Как же так, я еще не член партии, только кандидат. А в батарее четыре коммуниста!» В условиях войны многие формальности обходили.
А высоту у деревни Паншино долго держали. Жара стояла страшная. Недалеко от наших позиций была низина, а на ней колхозная бахча. На то поле ночью совершали рейды и наши бойцы и немцы. Ползком. Бывало, ползут и столкнутся. Часто расходились миром. А порой, возникали схватки. Не все возвращались. Те, кому удавалось сорвать пару арбузов, двигались назад, толкая их перед собой, метров 30-40. Отползут подальше, добычу в вещмешок – и короткими перебежками домой.
О наградах
Хасан Рахимович участвовал в освобождении Белгорода, Харькова, Полтавы, Кременчуга, Александрии, станции Знаменка, Кировограда, Молдавии – всего и не перечислишь.
За освобождение Знаменки Хасан Рахимович был удостоен ордена Красного Знамени, кроме того, в ходе войны наш герой получил две медали «За отвагу», орден Славы третьей степени, за освобождение Украины - орден
Суворова, за освобождение Польши - Богдана Хмельницкого.
Войну закончил в Праге. Вернувшись в Уфу, прошел курсы бухгалтеров. Сначала трудился в подсобном хозяйстве Бельского речного пароходства, потом 37 лет – в «Башнефти». Последняя запись в его трудовой книжке датирована… 2010-м, когда Хасану Рахимовичу стукнуло 88!
