Авангардная интерпретация «Вишнёвого сада» уже после первого акта премьеры потеряла часть зрителей
Постановку «Вишневого сада» в Национальном молодежном театре им. М.Карима, приуроченную к Году литературы в России и 155-летию Антона Павловича Чехова, театралы Уфы ждали давно и с нетерпением.
Во-первых, работать над пьесой был приглашен московский режиссер Вячеслав Чеботарь, во-вторых, просочившиеся слухи «закулисья» обещали что-то неординарно-гениально-шедевральное, взрывающее мозг и переворачивающее сознание. Новый свежий взгляд на всем известную классику. Полный аншлаг подтверждал горячий зрительский интерес к премьере.
В, И, Ш, Н… Вдруг зазвучало, как «Азбука» Моцарта, со сцены название пьесы. Буквы проговаривались в разной тональности, темп нарастал… Дружная группка в разномастной современной одежде синхронно меняла дислокацию на сцене, все выкрикивая и пропевая буквы – звуки…
Чудесные артисты Ольга Мусина (народная артистка РБ), Андрей Максимов, Марат Курбангалеев (заслуженный артист РБ) вытягивали своим талантом скучный упражненческий спектакль на более высокий уровень, но…
Полное отсутствие сценографии и театральных костюмов сразу же настроили зрителей на нечто авангардное. Нет, костюмы, как оказалось впоследствии, специально шились для постановки. Но это не поняли ни восторженная стайка поклонников на предпремьерном показе, ни зрители премьеры. В принципе, артисты могли прийти и в своем – брюках, юбках, платьях, кедах и джинсах.
Небольшое отступление. Помню, как на подходе к Музею современного искусства в Штутгарте, в Германии, начала спотыкаться о какие-то трубы, кучи строительного хлама… Тогда еще удивилась, что у аккуратных немцев такой беспорядок около музея. «Ремонт?» – подумала я. Нет, это уже были музейные артобъекты и инсталляции продвинутых и модных художников.
Весь этот «новомодный» мусор различных течений формализма зародился не вчера. И, следуя манере Чеботаря подкреплять свое творчество авторитетными цитатками, вспомню, что писал о нетрадиционном искусстве Максим Горький: «Формализм как «манера», как «литературный приём» чаще всего служит для прикрытия пустоты или нищеты души. Человеку хочется говорить с людьми, но сказать ему нечего, и утомительно, многословно, хотя иногда и красивыми, ловко подобранными словами, он говорит обо всём, что видит, но чего не может, не хочет или боится понять. Формализмом пользуются из страха пред простым, ясным, а иногда и грубым словом, страшась ответственности за это слово».
В точку!
Все жанры искусства тесно взаимосвязаны. Тот же знаменитый «Черный квадрат» Казимира Малевича впервые появился в 1913 г. как элемент декорации к опере «Победа над Солнцем». Именно черный квадрат появлялся вместо солнечного круга, символизируя пластическое выражение победы активного человеческого творчества над пассивной формой природы… А нужна ли она, победа над Солнцем?
Впоследствии именно черный квадрат стал символом супрематизма – «нуля форм», переходом к беспредметному творчеству.
Перед началом спектакля режиссер предупредил, чтобы зрители вслушивались в мелодию текста. Мол, главное в действе – словесная ткань пьесы. Затем он зачем-то сообщил, что серьезно занимается квантовой физикой… У меня сразу же ассоциативно всплыл принцип неопределенности частиц в квантовой механике.
Да, определенность отсутствовала во всем. Кто Раневская? Их несколько… Кто Гаев? Кто Шарлотта? Все играли всех! Мужчины – женщин и наоборот… Как? Одна и та же фраза какого-нибудь персонажа проговаривалась с разными интонациями, настроением, энергетикой и тональностью и, естественно, разными голосами. Для молодых артистов это, конечно же, было интересно. Не с «кушать подано» карьеру начинать, а наравне с примадоннами труппы себя в монологах попробовать. Такое революционное сценическое равноправие: «Кто был никем, тот станет всем!»
Причем «главная» Раневская (определила ее по белому пиджаку с алым цветком и более солидному объему «словесной ткани») Ольга Мусина вдруг шустро отделялась от сплоченной группки артистов-многостаночников и несолидно заливалась собачьим лаем, переходящим в жалобный скулеж. Это Раневская подъезжает к имению, а деревенские собаки облаивают экипаж. Слушай, зритель, симфонию звуков! Наслаждайся.
Тавтология монологов напомнила одно эссе, присланное в «Литературную газету». Все слова там начинались на букву «п». «Похолодало. Пассаты поглаживали прерию. Плямпс! Пантера подмяла Педро…» Журналисты тогда опубликовали ответ: «Прочитали присланные перлы. Поиск? Прием? Переслали поликлинике. Пусть подумает. Плямпс. Привет, Педро!»
Это моя реплика режиссеру про поиск и прием. В спектакле прием оказался самоцелью. Приемом все и исчерпывается, а ведь прием – это только средство для достижения цели…
Театр абсурда изредка прерывался зачитыванием писем из переписки Антона Павловича Чехова во время его работы над пьесой. Письма были похожи на фиговые листочки, которыми режиссер решил кое-где свое детище прикрыть. Да, Станиславский как-то написал Чехову, что «хотел бы сыграть всех»! Но он имел в виду особенный колорит ролей даже второстепенных персонажей. А не то, что каждый артист на сцене перепробует себя во всех ролях «Вишневого сада». Причем в одном спектакле. Позволю себе процитировать другое изречение знаменитого реформатора театра Константина Станиславского о некоторых экспериментах двадцатых годов: «В порыве увлечения новаторы приняли новую внешнюю форму за обновленную внутреннюю сущность…, в борьбе с бытом на сцене увлеклись условностью».
Переосмысление классики в антитеатре гениально описали И. Ильф и Е. Петров в «12 стульях». Когда Киса с Бендером пришли на «Женитьбу» Гоголя. Агафья Тихоновна в трико телесного цвета и с зеленым зонтиком браво балансировала на проволоке… Негры, Подколесин, Кочкарев в балетных пачках и сваха в костюме вагоновожатого делали обратное сальто, а оркестр играл отходную на кружках Эсмарха. Причем Киса, привыкший к традиционному театру, тогда не посмел признаться Остапу, что ему все это не понравилось. «Интересно…» – промямлил он.
Это я про нападки на тех, кто не приемлет издевательство над классикой. После антракта в нашем правом секторе в двенадцатом ряду остались только мы с мужем. Почти та же ситуация была и в соседних рядах. Причем сидели рядом старшеклассники – целевая аудитория НМТ. Да, остались их учителя, по репликам которых я поняла, что «сарафанное педагогическое радио» быстро разнесет по школам весть про «черный вишневый квадрат». Ведь спектакль рассчитан на тех, кто знает произведение наизусть и видел пьесу в разных интерпретациях. И вряд ли школьников, не знающих Чехова, вся эта абстрактная словесная заумь подтолкнет прочитать оригинал. К гадалке не ходи – три соседних слинявших после первого акта ряда будут считать писателя полноправным и постоянным пациентом его же «Палаты N 6».
От души было жаль актеров. Было видно, сколько сил и труда вложено в постановку. Очень понравилась талантливая молодежь, стопроцентно выкладывающаяся на сцене. Да, отдельные моменты, репризы смотрелись весело и неожиданно. Только вот в общую цельную картину все эти паззлы не складывались. Было ощущение некой этюдности студенческих театральных капустников. Это неплохо – то интересно, а вот того самого катарсиса, над которым постебались в эпилоге артисты – и нет.
Премьера собрала родных, друзей артистов, театралов и журналистов. А вот будет ли «Вишневый сад» собирать залы и делать кассу? Стоило ли на Большой сцене экспериментировать с классическим произведением? Ведь для «театра не для всех» есть Камерная сцена. Там и атмосфера, и энергетика совсем другие.
Допускаю, что на каком-нибудь фестивале эта постановка даже может занять какое-нибудь место, блеснув «неформатом». Где-нибудь в жюри обязательно найдется Киса, который, опасаясь прослыть мастодонтом и ретроградом, будет аплодировать и кричать: «Свежо! Гениально!»
Опять-таки гастролировать с таким спектаклем удобно. Не надо таскать декорации, реквизит. Кружки Эсмарха, гитара, тамтамы – и вперед! Главное – больше двух дней в одном городе не задерживаться. Как учил Марк Твен в «Гекльберри Финне». Могут побить.
Да, и такое искусство имеет право быть. Только вот один вопрос – зачем?
Эмилия ЗАВРИЧКО.
Фото Романа ШУМНОВА.
От Калгари до Уфы – ровно год
Праздник «Первомай»: с чего все начиналось?
Дорога жизни
Королеву сыграет иностранка
