56 0 0
Ведущий программы «Телезащитник» телеканала «Юрган» Евгений Рогацкий уходит из эфира. Уходит не по своей воле. А по чьей?
Фото автора
- Евгений Яковлевич, как долго вы вели «Телезащитник»?
- Два года. До этого на протяжении года у меня была программа «Особое мнение», довольно резкая, где я постоянно выступал с критикой того, что происходит как в стране, так и в республике. По истечении года мне было сказано, что когда один человек в эфире, это неинтересно и угнетает зрителей. Хотя мы все прекрасно знаем выступающего каждый день на Первом канале ведущего программы «Однако» Михаила Леонтьева. Одного.
Но я, так и быть, согласился - раз нужна более интересная и живая передача. «Телезащитника» я представлял как программу, действительно вскрывающую серьёзные недостатки, которых у нас очень много. Когда я встречаюсь с людьми, смотрю на их боль, говорю об их проблемах и показываю их. Но буквально с первых программ я почувствовал, что надо мной устанавливается какой-то определённый контроль.
Вот конкретный пример: мы поехали в Воркуту. Там была острая тема переселения. Звучала очень серьёзная критика в адрес воркутинских властей. Отсняли материал, и, тем не менее, он в эфир не вышел. Почему – мне никто не объяснил.
Ещё. Мы снимали материал в сыктывкарском микрорайоне Лесозавод, где выявили страшные, тяжелейшие жилищные проблемы: разваленные квартиры, грязь… И опять эта программа в эфир так и не вышла. Руководство телеканала сказало: нельзя!
Дальше - больше. Мы снимали передачу, связанную с определёнными вопросами использования лесных участков в Прилузском районе. Поехали по жалобе людей, которые остались практически без работы, потому что им не подписывали соответствующие документы и тем самым не пускали в лес. В числе прочих брали интервью у бывшего руководителя Комитета лесов Василия Осипова, который находится сейчас в следственном изоляторе.
- В тот момент он ещё не был бывшим?
- О да, тогда он ещё не был бывшим. Сразу же после того, как мы сняли программу, в «Юргане» начались звонки о том, что она, мол, чуть ли не проплачена. Хотя, конечно, это не соответствует действительности. Но тем самым прозвучал ещё один звоночек.
Мы всё-таки старались показать многие проблемы. Но примерно через год руководство канала начало намекать, чтобы основное внимание уделялось только проблемам ЖКХ. «Но ведь у нас проблем-то много и помимо ЖКХ», - сказал я. Мне ответили: или ты будешь работать, или мы найдём тебе замену. Мы можем обойтись и без тебя.
Ладно. Учитывая, что даже через призму ЖКХ можно помогать людям, я оставался и работал. Хотя сам «Телезащитник» при этом непрестанно менялся. В позапрошлом году его вели мы с Романом Койданом, в прошлом к нам добавлялся Алексей Князев, в нынешнем году мы с Романом снова остались вдвоём. Правда, наши роли разнились: он отвечает на вопросы телезрителей, я по их жалобам выезжаю на места и снимаю сюжеты.
При этом я чувствовал, что вокруг меня начинает сжиматься кольцо. Потому что я открыто высказывал мнение, что это практически единственная острая программа на «Юргане». И это не столько моё мнение, сколько многих людей, которым была по душе эта программа. Я всегда говорил о том, что ей нужно расширять географию и ездить к людям. На что мне всегда был ответ: денег нет.
Вначале я выходил по пятницам. Потом меня переместили на среду. Затем вдруг стали выпускать только два раза в месяц. Я позвонил первому заместителю генерального директора, генеральному продюсеру «Юргана» Геннадию Левицкому: «Почему это, когда люди ждут программу?» Он ответил: «Ну, если люди ждут, то подождут и два раза в месяц».
Менее года тому назад на «Юргане» внезапно появляется программа «Ревизор». Как бы в чём-то перекликается с «Телезащитником», как бы тоже острая, но «Ревизор» говорит не о проблеме на месте, а о том, что УЖЕ СДЕЛАНО для её устранения. Типа: вот мы приехали, и всё хорошо, всё красиво.
- Существенное смещение акцентов.
- Две недели назад мы выехали в Корткеросский район. Программа была посвящена проблемам детского сада в Богородске. Ещё когда мы ехали туда, на «Юрган» начались звонки: зачем вам, дескать, это надо?
Сами съёмки были очень напряжёнными: мы встретились с рабочими, которые не получили зарплату за свою работу; мы узнали сумму, в которую обошлось строительство садика; нам пытались преградить вход в него.
Отсняли, едем обратно – снова звонки: а стоит ли это показывать в вашем эфире? – и т.п. Я почувствовал приближение конца.
Программу монтировал не тот человек, с кем я выезжал. Якобы по причине того, что редактор уехала в отпуск. Хотя она говорила, что готова редактировать эту программу.
Разговор с рабочими, кадры с попыткой преградить нам дорогу, самые острые мои фразы – всё было вырезано! Но даже и в той передаче, что вышла (полторы недели назад) мы наглядно показали, сколько в Богородске недостатков. Через несколько дней некоторые мои знакомые сказали мне: мы посмотрели вашу последнюю программу и поняли, что она – действительно ваша последняя. «Ничего подобного, - говорю я им, - ко мне по-прежнему обращаются люди, поступают жалобы, я готовлюсь к съёмкам». Но они как в воду глядели. В среду мне звонят из «Юргана».
- Кто именно?
- Директор дирекции спецпроектов Евгения Новосёлова. И говорит: «К сожалению, людям перестаёт быть интересен «Телезащитник», он перекликается с «Ревизором». Мы вынуждены пересмотреть формат «Телезащитника».
Теперь он, как я понял с её слов, примерно такой: эксперты будут отвечать на письма и звонки телезрителей о, допустим, некачественной работе электророзеток. То есть программу хотят превратить в… в …
- Бытовуху?
- Да! В бытовуху. Уйти от острых проблем. И мне предложили в следующую среду, 19 ноября, как бы провести заключительную программу, подвести итоги того, что мы сделали за год. Но ведь для этого, кажется, есть тот самый «Ревизор»? Так сказать, по следам наших выступлений…
Я сказал: «Подождите, да мы же ещё год не закончили! На дворе только ноябрь. Это нонсенс». Кстати: мой последний в этом году «Телезащитник» должен был выходить 31 декабря. Я уже написал даже, что хочу сказать людям. И поздравить их, и дать людям веру. И тут вдруг… да так срочно…
Я подумал и понял, что откажусь от этой итоговой программы. Потому что это насмешка, самая натуральная борьба с инакомыслием и желание закрыть другому рот. Сегодня на телеканале «Юрган» мало кто хочет показывать острые моменты нашей жизни. В эфире идут одни развлекательные программы или встречи в студии, представляющие из себя болтологию. Это - ни о чём.
Я пытался выяснить, кому же принадлежит пальма первенства в инициативе о переформатировании «Телезащитника».
- И?
- Ответ: «это мы». Но я понимаю, что Евгения не решает такие вопросы. Традиционно главным действующим лицом на «Юргане» считается Геннадий Левицкий. Но в чём именно? У меня стойкое ощущение, что – в цензуре. Я давно знаю Геннадия, и знаю как хорошего журналиста и ведущего. Но какие у него сейчас на телеканале функции, кроме цензуры, не представляю.
Однако даже несмотря на это, закрыть целую телепрограмму всё-таки не в его власти. Пусть он на меня не обижается, но я это прекрасно понимаю. В «лучшем» случае он может вырезать, например, полтекста. Смелости и возможностей закрыть целую программу – нет.
Сделать это может только один человек. И я, в общем-то, не боюсь его назвать, хотя представляю, что меня ждёт дальше. Закрыть телепрограмму по силам только одному человеку – начальнику управления информации администрации Главы Коми Павлу Марущаку.
- Ну, если не…
- Не думаю, что это ещё выше. Я неоднократно встречался в неформальной обстановке (например, на улице) с Вячеславом Михайловичем Гайзером. Он такой человек, что мог бы напрямую мне сказать: слушай, Евгений, ты занимаешься не тем, чем нужно. Я бы прекрасно его понял.
Поэтому сегодня я хотел бы объяснить моим зрителям, что я не писал ничего как бы «по собственному желанию» и никуда не уехал. За все годы программы её съёмки и эфир мы не сорвали ни одного раза. Вне зависимости от того, где я находился – хоть на Северном полюсе, – я всегда успевал на съёмки.
Работал я на общественных началах и денег за все эти три года от телеканала не получал ни одной копейки. На материальной почве у меня никаких претензий нет.
Далее - это не болезнь звёздности. Это, можно сказать, крик из-за совершенного непонимания: если сегодня у нас не будет критики, тогда зачем все средства массовой информации? Известная истина - если в обществе нет критики, то говорить о какой-то демократии просто несерьёзно.
Я вообще в своё время представлял «Телезащитника» гораздо резче, и, кстати говоря, где-то год назад наша съёмочная группа предприняла попытку сделать программу «Антикор» (антикоррупция).
- В рамках «Телезащитника» или отдельно?
- Отдельно. Мы снимали её по Койгородскому району. Всё, что мы сняли, вообще не вышло. Ничего. Я обращался во все ведомства с просьбой дать живой, острый материал в «Антикор». Мне отказали все! Помощи не было ниоткуда. Мы были вынуждены использовать старые съёмки с Воркуты.
«Антикор» один раз вышел в эфире. Первый и последний. И её тихонечко прикрыли.
Причина здесь только одна: определённая группа людей, я не знаю, сколько их может быть на самом деле, всё, что связано с критикой, просто закрывает. Это для России, конечно, совсем не оригинально, в некоторых областях за критику и закрывают рот, и преследуют, и просто уничтожают.
Но хочу сказать, что сдаваться не собираюсь.
- А как именно?
- У меня есть выходы на Первый и другие каналы. Мы помним многих ведущих, на том же НТВ, например, которым заткнули рот. Но они работают на других каналах. То есть если люди хотят видеть тех, кого они хотят, они всё равно их увидят.
Есть, в конце концов, сегодня интернет. Я думаю, что не всё в руках одних людей. Возможно, когда-нибудь у нас появятся независимые телеканалы. Это тяжело, но это можно. Ну а там посмотрим.
