14 0 0
11 сентября заслуженному работнику народного хозяйства Николаю Мехреньгину исполнилось 80 лет!
Фото Сергея Морохина
Николай Фёдорович Мехреньгин начинал свою трудовую деятельность мастером нижнего склада в Вежском лесопункте Локчимского леспромхоза (Корткеросский район). Прошёл все ступеньки карьерной лестницы лесозаготовителя, достигнув «генеральских» должностей. Его трудовой стаж в лесозаготовительной отрасли при выходе на пенсию составил почти сорок лет. В свои восемьдесят он выглядит на два десятка лет моложе. Подтянут, улыбчив и жизнерадостен. Помнит множество имён и событий. О том, с какими мыслями встречает своё восьмидесятилетие юбиляр, – наш сегодняшний разговор.
– Николай Фёдорович, так уж повелось, что в юбилеи принято говорить о прожитом, подводить некие итоги, говорить о счастье. Вы себя считаете счастливым?
– Счастье – очень уж тонкое понятие, у каждого оно своё. Я рад, что родился в СССР, что жизнь свела меня с прекрасными людьми, я много лет занимался любимым делом, что у меня есть дочери, что подросли внуки и у них всё складывается прекрасно. Я около 40 лет прожил с любимой женой Галиной Сергеевной. Она была красавица-певунья. К сожалению, супруга рано, в 55 лет, ушла из жизни. Женщины, достойной её, я пока не нашёл. Потому живу сейчас один. Занимаюсь дачей. Все домашние и огородные дела веду сам. Угощаю детей и знакомых своими заготовками. А подводить итоги ещё рано – всё ещё впереди!
– Тогда начнём сначала. Вы с детства мечтали о работе в лесу?
– Да, наша семья жила в пригороде Архангельска, в Соломбале. Вокруг были реки, по которым поставляли лес, рядом находился Соломбальский лесокомбинат. Но поступил учиться я сначала в строительный – в архангельский техникум, на специальность «Морское гидротехническое строительство». Но судьба решила по-своему: через две недели учёбы я попросил родителей забрать меня оттуда. Понял: не моё! И родители просьбу уважили. А после десятого класса я уже поступил в лесотехнический институт, стал технологом.
– Скажите, а войну вы помните?
– Конечно, мне ведь в сорок первом было уже семь лет. Помню мёртвых на дорогах: немецкие самолёты прорывались к Архангельску, да и голодно было очень. У отца нас было пятеро, а выжили мы благодаря корове, которая была настоящей кормилицей. Страшней всего было в тот год, когда она заболела, и ветеринар приказал её забить, а мясо закопать. Но родители решили по-своему: всё круто засолили и положили в подвал. Дом у нас заливало в половодье, в подполе было прохладно. Вот это мясо мы и ели после долгой варки. Из еды ещё был овёс, который мы сушили на противне, потом мололи, получалась мука.
Помню ещё, что в третьем классе нас уже стали готовить к военной службе. Девочки учились на санитарок, а мальчики должны были постигать военную науку. Очень запомнилось одевание противогаза, да и хождение строем тоже…
– В Коми вас направили одного? Не хотели остаться в своей Соломбале?
– Тогда весь наш курс – более 200 человек – отправили сюда, для укрепления народного хозяйства инженерными кадрами. Думалось так: через три года вернусь, а там уж посмотрим… Только здешние места от себя просто так не отпускают. Направили меня на должность технорука в Вежский лесопункт Локчимского леспромхоза, что в Корткеросском районе. Только я не успел получить эту должность: опоздал!
– Это как?
– Да очень просто: это сейчас везде асфальт и регулярное автобусное движение. А тогда мы добирались к месту работы на колёсном пароходе по Вычегде, плыли шесть суток. Естественно, в леспромхозе решили, что молодой специалист не приехал, назначили на должность другого человека, причём не специалиста, а бывшего учителя. Но не снимать же его? Вот и стал я мастером. Но я не в обиде: это был опыт работы с людьми. Потом я работал мастером на сплаве, после чего меня назначили техноруком в другой лесопункт. А через два года– начальником Вырыпского лесопункта.
– Трудно было?
– Всяко приходилось. Нужно было выполнять план – стране нужен был лес. А лесопункт был отстающий, здесь не было дорог, техника старая, дисциплина в коллективе хромала. Да и было отчего: бытовые условия в посёлке были ужасающие, снабжение не было толком налажено. Одним словом, предстояло перестроить всю работу.
– Удалось? Закручивали гайки?
– Дисциплину в лесу не закрутишь: тут другие методы требуются. Нужно было сделать нормальным быт, создать условия для жизни семей рабочих. В опоре на цехкомы эту самую дисциплину и укрепили. Тогда мы много строили дорог, ремонтировали жильё. И лесопункт вышел из прорыва, попал в число передовых.
– И вас заметили? Повысили в должности?
– Всё не так просто, но именно так и было. В 1963 году меня назначили главным инженером Палевицкого леспромхоза, через четыре года – директором Помоздинского. Вот тут было и в самом деле трудновато: я когда прибыл на место, был в шоке от увиденного! Представьте только: жилые дома не ремонтировались, многие квартиры стояли без окон и дверей, дорог лежнёвых не было, сплав вёлся по 13 рекам. Задача стояла ребром: для того, чтобы выполнять план, нужно обустроить быт и построить дороги.
– Скажите, вы тогда были членом партии? Ведь на такие должности беспартийных не ставили. Или не так?
– Именно так. Такова была система. Но осуждать её я не собираюсь: тогда, видимо, по-другому было нельзя: партия вмешивалась во все дела, но ведь это и помогало решать все вопросы. Большую роль играли и депутаты: к их просьбам прислушивались наверху, вопросы решались. К примеру, помню, что у нас депутатом Верховного Совета страны сначала был Степан Григорьевич Игнатов, простой водитель. Мы готовили письма министру лесной промышленности за его подписью, и вопросы решались.
Одним словом, пускали в ход все рычаги. В результате леспромхоз преодолел все трудности и вышел на заданный план. Уже через три года объём заготовок увеличился почти на сто тысяч кубометров!
.jpg)
С женой Галиной Сергеевной (1959 год)
– Вот так всё просто? Взял и вылез в передовики? Так не бывает!
– Я же не говорю, что это было просто: работал весь коллектив, работали аппарат, профком, партийная организация. Могу сказать, что я с утра требовал от начальников лесопунктов сведения о том, кто не вышел на работу и почему, требовал разобраться и принять меры. Сам часто ездил по лесопунктам, знал практически каждого рабочего, старался решить бытовые проблемы.
Надо отметить, что тогда в леспромхозе было сделано немало в этом плане. Жилой фонд и всю базу ОРСа мы здорово обновили, построили много новых и отремонтировали старых дорог.
– Как у вас всё ладилось! И трудностей не было?
– Как же без них? У меня самого в самом начале был большой конфликт с одним из моих подчинённых, из-за которого меня чуть из партии не исключили. Связан он был с «использованием служебного положения».
– Вы злоупотребили властью?
– Это как посмотреть. Я приехал с семьёй на новое место, и так получилось, что поселился в брусчатом доме. А там в комнатах не было чёрного пола, проще говоря, снизу дуло, причём так, что ходить по полу без валенок было нельзя. Ну я и распорядился постелить сверху существующего пола линолеум – чтобы хоть как-то утеплить полы. Тут же нашёлся «доброжелатель», который «стукнул» в парткомиссию: дескать, директор злоупотребляет!
Вызвали меня в обком и там пропесочили по полной! Надо сказать, что мне бы промолчать, а я вздумал огрызаться, вспомнил про то, что мне о производстве думать надо, а не о том, что у меня в доме дети мёрзнут. А председатель парткомиссии Скляднев принципиальный оказался, заявил, что коммунист должен был купить линолеум за свои деньги. Доводы о том, что квартира служебная, на него не подействовали.
К счастью, не все члены комиссии были столь принципиальными, объявили мне выговор. Но на этом дело не кончилось, потом этот доброжелатель ещё несколько жалоб посылал, обвиняя меня во многих грехах, вплоть до того, что директор не в состоянии выполнить план и его надо отстранить. Три раза приезжали различные комиссии из Сыктывкара, разбирались, только ничего не находили. В конце концов собралось специальное совещание, на которое были приглашены члены парткома и профкома, прибыли и руководители объединения «Комилеспром», даже первый секретарь райкома партии Аркадий Крупенько явился. Естественно, и «доброжелателя» пригласили.
Разбирались долго: вспомнили все мои «грехи», однако решили, что не стоят они и выеденного яйца. В результате досталось на орехи заявителю: ему высказали всё, что о нём думали. Как потом оказалось, этот человек просто считал себя обиженным: он работал заместителем главного бухгалтера, а его должность сократили. Вот он и напоминал везде о своём существовании, добивался, чтобы ему предоставили хорошую должность.
Кстати сказать, обо всей этой истории в 1971 году рассказала газета «Красное знамя» в статье «Свистунов ищет должность». Автор её – Георгий Луцкий.
– И чем закончилась эта история?
– Этот гражданин собрал вещи и покинул леспромхоз.
– И больше жалоб не было?
– Были, конечно, только без таких последствий. Жаловались, к примеру, на то, что у меня в конторе есть «подснежники».
– Это что такое? Зимний сад какой-то?
– Да нет, это человек «сигнализировал» о приписках. У нас было две легковые машины, а водитель по штату – один. Представьте: у нас пять лесопунктов в разных концах района, по которым нужно ездить практически ежедневно, а ещё нужно возить кассира в банк, а он – в Сыктывкаре, да и в «Комилеспром» сотрудникам нужно за документами мотаться, отчёты отправлять… Одним словом, второй шофёр был оформлен слесарем. Признали это огромным нарушением.
– Наказали?
– Я уж и не помню точно как, но в следующем году ввели мы в штат ещё одну единицу водителя, на том вопрос и закрылся. Я вообще считаю, что строго по инструкции в тех условиях жить было просто нельзя. Производство требовало гибкости.
– А как вы стали начальником управления топливной промышленности? Это ведь другая епархия...
– Да всё так же: вызвал меня Иван Павлович Морозов и сказал: «Надо! Мы тебе доверяем, иди, работай!»
– Ну от предложения первого секретаря обкома отказаться трудно! Не страшно было?
– Опыт руководства уже имелся, к тому же Иван Павлович заверил, что будет помогать. Ну а почему бы не попробовать? И я согласился.
– И что это было за управление? Чем занималось?
– Обеспечением населения и жилищно-коммунальной сферы топливом. Котельные ведь должны работать, у людей в домах должно быть тепло. Вот этим и занималось управление. В его составе были леспромхозы, отдельные лесопункты, «райтопы» и «гортопы», промкомбинаты. Проще говоря, подразделения находились в каждом районе – от Летки до Усть-Цильмы.
.jpg)
На субботнике (60-е годы)
– Много приходилось ездить?
– Практически постоянно – командировки были повседневностью. Здесь я проработал три года, потом ещё шесть лет руководил Сыктывкарским проектно-техническим бюро. А потом меня пригласили на должность заместителя генерального директора объединения «Вычегдалесосплав». Тут я задержался на целых двенадцать лет…
– Чем вам пришлось заниматься? Производством?
– Нет, мне «доверили» всё остальное – капитальное строительство и ремонт, быт, подсобные хозяйства, пионерские лагеря. Работы хватало!
– И опять пришлось ездить по республике?
– Ну а как же? Нужно ведь знать, где и что делается, кто и как работает. Даже в Молдавию приходилось ездить.
– Туда-то зачем? За яблоками?
– За рабочей силой. Нужны были сезонные рабочие, вот там мы их и набирали. В сезон у нас работало до трёхсот человек.
– И что они делали у вас?
– Из них создавались дополнительные бригады на верхнем и нижнем складе, часть из них работала на строительно-ремонтных работах. Кстати сказать, тогда была норма: на каждого работающего подсобные хозяйства должны были заготовить по сто литров молока и 20 килограммов мяса. Могу с гордостью сказать ещё, что наше объединение на своём балансе имело пионерский лагерь «Белый бор», в котором за лето отдыхало до тысячи детей. Условия там были прекрасные: средств мы на это не жалели.
– А почему ушли с должности в шестьдесят с небольшим? Ведь могли работать, вы и сейчас в прекрасной форме…
– Вспомните те годы – разброд и шатание. Объединение рассыпалось, повсюду властвовал криминал. Начинался шантаж, угрозы. В меня однажды стреляли, били монтировкой, едва жив остался.
– Если не секрет, как это было?
– А как это бывает? Однажды ночью слышу стук в дверь, открываю, а там мужик с монтировкой. Едва успел дёрнуть на себя дверь, монтировка ударила в косяк. Нападающий сбежал. В другой раз слышу грохот – вроде как ванную кто-то в лестничный проём бросил. Выхожу – у соседа дверей нет, а сам он стоит в проёме. Оказывается, два амбала чем-то тяжёлым выбили дверь, а сами встали возле неё. Увидели соседа, плюнули – и сбежали по лестнице вниз. Видимо, ошиблись дверью, не ту выломали.
А как-то днём пришёл какой-то человек, попросил выйти в коридор – дескать, неудобно при семье разговаривать. Ну я вышел, а тот стал угрожать. Причём я заметил в руках у него сумку. А когда он сказал, что тебя всё равно убьют, я его ударил. Он отлетел, а я заскочил в дверь. И тут – выстрел! Вызвали милицию, только никого задержать не удалось: сбежал стрелок. Стрелял он из обреза, дробь прошла у меня на уровне шеи, несколько дробин попали в подбородок, две дробинки так и остались в верхней губе и подбородке.
Одним словом, я решил больше судьбу не испытывать – ушёл с этой должности в 1996 году. Сейчас на пенсии.
– Велика ли она у вас, если не секрет?
– Мне хватает. Но если хотите – скажу цифру: тринадцать девятьсот. Ещё доплачивают за звание.
– Но сумма весьма невелика! Есть ли доплаты?
– Увы, хотел я получить доплату за пребывание на Севере . Мне отказали: нет подтверждения. Объединение развалилось, документации управления топливной промышленностью тоже не имеется.
– Обратились бы в суд…
– Думаете, не обращался? Даже свидетелей того, что бывал на Северах, привёл, только суд это не счёл доказательством. И я бросил этим заниматься. Зачем себе нервы портить?
– Грустно как-то наше интервью заканчивается. А начали мы с того, что вы – счастливый человек…
– Это так и есть. Я благодарен судьбе за то, что свела меня с такими людьми, как Иван Павлович Морозов, Геннадий Степанович Ярасов, Иван Степанович Иевлев, Алексей Иванович Крыжевский, многими другими. Они были прекрасными специалистами, у которых было чему поучиться и что перенять.
– А юбилей как отмечать будете? Соберёте друзей, родственников?
– Ко мне приедут две дочери и внуки – их у меня трое. И это будет настоящий праздник. Ну а если ещё и друзья придут – буду очень рад!
Мехреньгин Николай Фёдорович родился 11 сентября 1934 года в Соломбальском районе Архангельской области в семье лесозаготовителей. В 1958 году окончил лесотехнический институт в Архангельске по специальности «Лесоинженерное дело», после чего по распределению попал в Коми АССР. С 1958 по 1974 годы работал на руководящих должностях в леспромхозах объединения «Комилеспром», затем был назначен начальником Управления топливной промышленности республики, руководил Сыктывкарским проектно-конструкторским техническим бюро, в 1984 году стал заместителем генерального директора «Вычегдалесосплав», отработав в этой должности 12 лет.
Заслуженный работник народного хозяйства Коми АССР, награждён почётными грамотами Министерства лесной промышленности СССР, почётными грамотами Совета Министров и Президиума Верховного Совета Коми АССР. Среди наград – пара золотых часов, полученных им за высокие показатели в выполнении планов возглавляемых им предприятий в 1966 и 1979 годах.
