9 0 0
Прошелестели семь листков календаря. Неделю назад был отмечен мой 75-летний юбилей, спасибо родной редакции «Красного знамени», друзьям и близким. Возраст, скопившийся из череды дней, не то что пугающий, но уж обязывающий точно. Обязан я дать отчёт, прежде всего, самому себе, как дошёл до жизни такой и с какой стати.
Тут и помощник нашёлся, более молодой и более настырный, а именно – я сам, с юбилеем в своей профессии в полвека. В 1961 году пришёл я в журналистику и до сего дня за вычетом трёх армейских лет продолжаю пахать газетные грядки. Вот он-то, пятидесятилетний, язвительный и самонадеянный, и будет интервьюировать меня, семидесятипятилетнего. (Беседа идёт за праздничным столом в редакционном кабинете, где и отмечался юбилей).
– Ну и что, дорогой, достиг ты своей вершины, куда, небось, стремился?
– Да нет, не было такой единственной вершины, а была их целая череда. Жизнь – не кавалерийская атака, наскоком её не возьмёшь. Вот сидят со мною рядом мои школьные товарищи, народные художники республики Володя Рохин и России – Стас Торлопов. Они подтвердят. Володя учился в параллельном классе 14-й школы, которую мы заканчивали, а со Стасом были в одном классе. Мы уже тогда знали, в отличие, скажем, от троечника Димки Красильникова, что идти по жизни придётся, упорно одолевая ступеньку за ступенькой. А Димка довольствовался малым.
Как-то в шестом классе учительница русского языка Фаина Ивановна Калинина попросила нас придумать условное сложносочинённое предложение и подняла с места Красильникова. Тот зачитал: «Лишь бы окончить семь классов, а там дело пойдёт». Все засмеялись, а ведь за этими словами, как оказалось, стояла целая жизненная программа. Немногого достиг наш Димка, да и рано из жизни ушёл.
А вот каким тернистым был путь в искусстве моих соседей по столу, можно проследить хотя бы по публикациям в «Красном знамени». Стас, к примеру, ещё школьником, как писала газета, отметился в конкурсе юных художников, который проводила «Пионерская правда», где занял третье место по Союзу. А потом после учёбы на художника стал ездить с геологами в экспедиции на Приполярный Урал и там, шаг за шагом, овладевать избранной профессией. Вот его-то восхождение к своей вершине, можно сказать, было зафиксировано нашими журналистами с дневниковой подробностью. Кто только о нём не писал: Виталий Мерц, Виктор Кушманов, Людмила Зыль... Да и я сам, когда художник был уже в зенипте славы.
– А ведь и у тебя самого жизненные дорожки были непростыми...
– Да. Матери хотелось, чтобы я получил высшее образование, а уж где и какое, неважно. Так я оказался в Ленинградском инженерно-строительном институте. Но вместо того, чтобы вгрызаться в гранит науки, стал бегать по литобъединениям и кропать стихи. Высот в поэзии не достиг, но вкус к слову обрёл. Лет 15 назад выпустил даже сборник стихов. А тогда, намучившись от нелюбимого занятия, бросил институт на четвёртом курсе, вернулся в Сыктывкар и поступил на работу в республиканский радиокомитет. А уже после армии перешёл в газету, поначалу в «Молодёжь Севера». (Не так давно её, как известно, с потрохами слопал рынок).
– И быстро-быстро нашёл в газете себя...
– Нет, тоже далеко не сразу, если не считать карьерного роста, к которому был причастен редактор тогдашней «Молодёжки» Владислав Чистяков (за 3,5 года пересчитал все служебные ступеньки от мл.корреспондента до зам.редактора). С первых же публикаций он защищал меня от диктата партийного аппарата. То одна критическая публикация, то другая... А к этому он меня и подвигал, объясняя, что публицистика – самое ценное в журналистике – аргументированное отстаивание собственного мнения. При этом оба мы набивали себе шишки. Поначалу Слава считал, что моего неполного высшего вполне достаточно, ибо в нашем деле главное опыт, а не диплом вуза, но во власти было иное суждение. Помню писклявый голос куратора журналистики зав.отделом пропаганды и агитации обкома партии Свириденкова: «Владислав Иванович, у вас высшее образование, объясните своему работнику, у которого его нет, как следует писать в газету».
«Ладно, поступай в свой МГУ, получай диплом», – благословил тогда меня на продолжение образования редактор, и через шесть лет заочной учёбы я уже держал в руках заветную корочку. Обмывать диплом мы пошли с друзьями в Центральный дом журналистов, и первым же, кто поздравил меня с ним, был... Чистяков, с которым мы столкнулись в фойе. Оказалось, в Москве проводился какой-то семинар, куда его направили. «Завтра буду в Сыктывкаре, – сквозь смех пообещал он, – позвоню Свириденкову и скажу, что Туркин диплом получил». Оба мы тогда работали уже в «Красном знамени». Через 10 лет Слава стал её редактором, а я занял незыблемое место заведующего отделом. Как жаль, что его давно уже нет с нами. Так-то вот и засияла мне звезда «Красного знамени».
– Ну и что она для тебя, эта газета?
– Всё! Из 50 лет жизни, что я отдал журналистике, 42 года – служение именно ей, родимой.
Но вот статус у неё сейчас какой-то странный. На газетном рынке вроде существует, а власть её как бы и не замечает, если не сказать жёстче – просто гнобит.
Сегодня, действительно, газета переживает далеко не лучшие времена. В прошлом году редакцию выжили из аппартаментов, которые она занимала с момента сдачи в строй Дома печати в 30-х годах прошлого века. Второй адрес уже поменяли: съехали на улицу Савина, потом – на Первомайскую, где и обосновались пока.
Собственно, отношения с властью у нас никогда не были приятельскими, что заведомо и непозволительно прессе, которая должна освещать жизнь во всей её полноте и, простите, наготе. Есть карманные газеты, есть те, что, так сказать, держат нейтралитет. А «Красное знамя» во все времена старалась на всё иметь собственное мнение. Быть в конструктивной оппозиции. Возможно, в чём-то, случалось, мы и перегибали палку – это когда приходилось глубоко залезать в коррупционные дебри. Но если ты чист и безгрешен, разве может тебе это навредить? Увы, с таких позиций чиновники никогда не строили свои отношения с прессой. Жёсткие глаза и надутые губы – вот образ власти в противостоянии с ней. Да что там, не будь определённой общественной установки, она бы, власть то есть, даже церемониться с нею не стала.
Вот тебя, с твоим полувековым юбилеем в журналистике, кроме родных, друзей и коллег, кто-либо из представителей официальных структур поздравил?
– Никто. Возможно, они и не знали.
– Ну конечно, так в это хочется верить. Ни в Жёлтом доме, ни в Союзе журналистов, ни в Агентстве по печати и массовым коммуникациям РК и ведать не ведают, как там живут-поживают местные «борзописцы». Три года назад полвека в журналистике насчитал до сих пор действующий газетчик Алексей Ардышев. Спрашиваю его: «Тебя, наверное, завалили тогда поздравлениями?» «Да что ты, никто и не вспомнил», – ухмыльнулся ветеран.
А у меня в эти дни были телефонные разговоры с Леонидом Лыткиным, председателем общественной организации «Сыктывкар» и незабвенным нашим ветераном Людмилой Зыль. 83-летний Лыткин и сейчас не отделяет себя от журналистики, в которую пришёл (внимание!) 65 лет назад. Мы поздравили друг друга (каждого со своим юбилеем) и попеняли на то, до чего же равнодушны чиновники к людям, до чего опустилась местная власть, отворотясь от тех, кто создавал и создаёт летопись республики.
Люда, так та только расхохоталась на мои упрёки, адресованные глухонемым чиновникам. «Валер, – сказала с деловитой ноткой, – нам ли с тобой пенять на что-то. Сочтёмся славою, главное, что нас знают и помнят наши читатели».
Что это так, подтвердил телефонный аппарат, не перестававший домогаться хозяина все эти дни. Но, пожалуй, самый неожиданный и приятный подарок преподнёс мне Валерий Ануфриев, сын редактора «Красного знамени» конца 60-х — начала 70-х Александра Захаровича Ануфриева. Это старое фото ассамблеи зданий вкупе с Домом печати и оттиск первой полосы газеты за 26 февраля 1971 года – последний день службы в газете его отца. Причём, оттиск с автографами работавших тогда краснознамёнцев. Вот они, подлинные герои нетленной истории газеты, которую нынешняя власть пытается выдавить на её задворки. Журналисты: Виталий Мерц, Людмила Зыль, Владислав Чистяков, Владимир Шарков, Георгий Луцкий, Владимир Новосёлов, Тофик Агаев, Валентина Маклакова, Владимир Блинов, Игорь Кузнецов, Иван Крылов, Пётр Лысов, Элла Коробицкая, Любовь Стругач... Горжусь, что есть среди них и мой росчерк –
