Экс-мэр Сыктывкара раскрывает детали своего уголовного дела
Фото Семёна Терешонкова
«Красное знамя» продолжает публикацию интервью с бывшим руководителем администрации Сыктывкара Романом Зенищевым. Первая часть – здесь. Во второй части речь пойдёт непосредственно об уголовном деле, приговор по которому экс-мэр намерен оспорить 27 января в Верховном суде Коми.
Его подробности – здесь. Если вкратце, Сыктывкарский городской суд признал Зенищева виновным по пяти эпизодам:
1) в 2007 году он получил взятку от директора ООО «Тепловая компания» Игоря Осадчего (которого в том же процессе приговорили по этому эпизоду к пяти годам лишения свободы условно) в размере 10 млн.рублей за обеспечение победы в конкурсе на право установки модульной котельной в местечке Нижний Чов;
2) по этому контракту перечислил авансом всю сумму, подписал акт приёмки котельной, хотя её мощность оказалась по факту не 20 мегаватт, как то было заложено в условиях конкурса, а всего 12, чем совершил растрату муниципальных средств;
3) в том же году он получил взятку от директора ООО «Управление транспортного строительства» (УТС) Александра Тяна в размере 12 млн.рублей за обеспечение уже его победы на конкурсе по поставке уборочной техники;
4) в 2009 году он провёл аукцион по продаже одного из домов в микрорайоне Орбита, недостроенном и предназначавшемся для программы переселения из ветхого и аварийного жилья, причём условия и сроки аукциона были таковы, что обеспечивали победу фактически только одного участника – ООО «Авераж», учредителем которого была его будущая супруга Полина Голованова;
5) наконец, в 2008 году он и группа сотрудников мэрии отдохнули за муниципальный счёт в Испании, прикрыв это якобы учёбой по линии общества «Знание».
Ещё одно обвинение – в скрытой взятке, выразившейся в устройстве на работу в компанию «Ай-Си-Ти» Головановой, - подтверждения в суде не нашло.
Лимиты и авансы
- Роман Валерьевич, в последнем слове вы сделали основной упор на ситуацию вокруг Тяна и УТС…
- Я с этого начал потому, что там всё доведено до полного абсурда, и прежде всего: человека, который якобы откуда-то взял эти деньги, нет, как нет и самих финансовых средств. Сам Тян, являющийся человеком, который признался в каком-то преступлении, даже не может объяснить, откуда он их взял. Следствие рисует ему схему, он с ней соглашается, но вся она не подтверждается ни одним документом.
Но сейчас я хотел бы начать всё-таки с эпизода по котельной. Читаем из обвинительного заключения: «…вверенных ему как главному распорядителю бюджетных средств». Во-первых, главным распорядителем бюджетных средств я никогда не был. Главным распорядителем бюджетных средств является глава муниципального образования как высшее должностное лицо, а я – глава администрации. Я – если смотреть законы – осуществляю функции главного распорядителя ПРИ ИСПОЛНЕНИИ БЮДЖЕТА. Вот бюджет, вот глава МО, Советом принимаются решения об использовании средств на основании предложений от бюджетополучателей.
Во-вторых, есть такое понятие, как Управление капитального строительства (УКС). К его деньгам я не имел никакого отношения. УКС получает их после заявки в финуправление, которое мне не подчиняется. Финуправление смотрит наличие денег и передаёт предложения в Совет города. Совет, если его это устраивает, принимает лимиты – не деньги! И для исполнения этой задачи бюджетные средства перечисляются УКСу как главному их распорядителю при исполнении бюджета. Так же и мне как руководителю администрации. Я получал деньги только на администрацию. Вот вы получили зарплату, вы ею распоряжаетесь. А УКС – это даже не ваша жена. Это сосед. Он получил деньги – и сам является их главным распорядителем. Контролировать, как он ими распоряжается, - да, я могу.
- Даже обязаны.
- И даже обязан. И для этого у меня есть определённые рычаги влияния. Но: заставить я не имею права. То есть изначально само утверждение, что я как-то влиял на этот процесс, абсурден.
Читаем: «…дал указание подготовить проект решения Совета о внесении изменений и дополнений в решение Совета о бюджете Сыктывкара, в котором предусмотреть в том числе и увеличение ассигнований капитального строительства администрации в сумме 50 млн.рублей на выполнение работ по подготовке проекта». Кому я дал указание? У обвинения есть ответ: неизвестно когда, неизвестно кому, неизвестно какому работнику финансового управления. Подождите, но как такое возможно? Однако эти слова считаются доказательством.
«…В этот же день направил проект решения в адрес главы МО – председателя Совета». А как вы себе это представляете? Я дал команду изменить бюджет? И в тот же день его изменили? Его чтобы согласовать, нужно минимум две недели. Он должен пройти через все комиссии горсовета.
«…Предусмотрена поставка модульной котельной мощностью… а не 12, как рассчитывал Осадчий». Логика суда примерно такая: я якобы встретился с Осадчим и сказал ему: мы будет строить котельную, тебе нужно посчитать, сколько она будет стоить, и к этой стоимости прибавить 10 млн.рублей. В течение трёх месяцев, пока не был объявлен муниципальный контракт, Осадчий каким-то образом это всё посчитал – не имея ни технических данных, не понимая, где она будет строиться (потому что все эти решения были приняты после), не зная ни точки подключения (а это влияет на прокладку труб), ни объёмов газа, воды и тепла, не делая ни одного запроса - но он посчитал! То есть оказался просто гениальным человеком, высчитав даже мощность, которую высчитывают проектировочные институты. А после пришёл ко мне и сказал даже сумму, в какую будет стоить эта котельная. Вы сами в это верите? Это нереально.
Более того: «совершая указанные действия», когда я давал неизвестно кому неизвестно где неизвестно что, я осознавал, что сумма в 50 млн.рублей явно завышена. А на основании чего я мог это осознать? На основании, что заключен муниципальный контракт на мощность в 20 мегаватт? Но в деле нет такого муниципального контракта. И никогда его вообще в природе не существовало.
Игорь Осадчий. Фото komiinform.ru
- Есть документ за подписью бывшего начальника УКСа Ирины Стениной.
- Но есть ли там муниципальный контракт? Там есть ссылка на техническое задание. Я вам сейчас его открою (показывает). Но суд утверждает: такой муниципальный контракт есть. И именно на 20.
Дальше. Суд сам себе противоречит: в соответствии с уведомлением УКС, который и выступал… единственное, что они забыли слово «главным»… получателем и распорядителем бюджетных средств, доведены лимиты (не деньги, а лимиты!) 50 млн.рублей. Так подождите: кто был распорядителем - я или УКС?
Дальше читаем: «во исполнение достигнутой с Осадчим договорённости о 100% авансирования из корыстных… в нарушение действующего законодательства». Мы спрашиваем: какое законодательство мы нарушили? Какой закон? Бюджетный кодекс? Ещё что-то? Никто на этот вопрос не отвечает. Не существует такого закона, который бы запрещал это делать.
- Но практика предоплаты от бюджета не очень распространена.
- Практика предоплаты от бюджета была запрещена в 2009 году. До 2009-го стопроцентные авансы разрешались, более того – мы, для того чтобы их контролировать, выносили такие вот постановления (разворачивает бумагу): «…вправе… стопроцентное авансовое финансирование в исключительных случаях по распоряжению главы администрации МО». Но распоряжение – это не лично моё решение, это коллегиальное решение, которое оформляется через заявку, а не через звонок.
Более того: есть показания той же Стениной, которая говорит о том, что авансы - это нормальная практика. Они практиковались в отношении переходящих объектов. То есть если деньги были выделены в текущем году, а объект переходящий – всё равно надо истратить в этом году. Потому что в следующем их может не быть – и в итоге будет недострой. Или неприобретение.
Вот оно, распоряжение о предоплате (показывает). Стенина – инициатор, и потом идут снизу вверх подписи: это – зам по правовым вопросам, это Волкомурова (вице-мэр по финансам Елена Волкомурова – прим.ред.), это Овакимян (бывший вице-мэр по строительству Виктор Овакимян – прим.ред.), который курирует эту отрасль, в конце уже я подписываю. То есть незаконного нет вообще ничего.
Виктор Овакимян. Фото tengrinews.kz
«Осадчий, находясь в Сыктывкаре, осознавая, что в случае поставки модульной котельной не 12, как ранее рассчитывал, а 20, как это предусмотрено муниципальным контрактом, т.е. более дорогой, Зенищев не сможет осуществить растрату денежных средств и получить взятку… продолжал оказывать Зенищеву содействие в хищении вверенного ему имущества… поставку котельной мощностью 12…» То есть он самолично принял решение. Не посоветовавшись со мной. Получается: у нас когда-то состоялся какой-то разговор – а дальше разговоров не было. И он никогда ко мне больше не подходит, ни о чём не разговаривает, а просто самостоятельно всё делает. А на основании чего? Суд приходит к выводу: только из-за того, чтобы оказать мне содействие.
«…УКС и Тепловая компания заключили дополнительное соглашение…» - уже самостоятельно, без моего ведома, без моего согласия – «…и увеличила сумму до 49 млн.рублей». Причём есть показания Стениной: да, мы увеличили, потому что уже согласовали техническое задание на 13,25 мегаватта. И подняли сумму на основании того, что уже были предложения по проекту, было понимание площадки и грунтов. УКС понимал, что стоимость будет выше. И увеличение суммы Стенина уже согласовывала сама, вообще без меня. Что она и говорит: да, согласовала, и никаких вопросов, требований, просьб по этому поводу вообще не было.
Но что делает суд? Суд говорит: «в соответствии с данными «Комигражданпроекта», расчётная тепловая мощность котельной с учётом нормальных запасов и потерь - 27 МВт». Руководители «Комигражданпроекта» говорят: мы этого не подписывали. Я уже как-то шутил: если вы утверждаете, что должно быть 27 или 20, а 12-ти хватает – может, в Нижнем Чове какая-то сумеречная зона, чудо, и нужно оградить эту территорию, где нарушены законы физики?
А всё очень просто. В проекте существовала первоначальная карта, на которой было написано, что потребляемая мощность сегодня – 17, и нужно сделать на три мегаватта больше, то есть с перспективой. Но дело в том, что реальная потребляемая мощность, на тот момент, была 8,8, и действительно, её нарастили на три мегаватта. И самое главное: 20 там даже технически сделать было невозможно, потому что увеличение мощности в 2,5 раза потребовало бы перекладки всех муниципальных сетей, это те же проектировщики говорили.
Более того: 20 невозможно сделать, потому что газовики бы не дали газ. Объёмы газа просчитываются же под потребности. А если там не живёт столько людей, зачем он туда? Надо ж тянуть новую ветку. И энергетики не дали бы столько электричества.
В общем, если бы нужно было построить 20 или 17, то как сегодня в Нижнем Чове работают 12 мегаватт, и всего хватает? И работают-то уже восьмой год.
Следствие говорит, что оборудование для строительства котельной было куплено за 26 млн., значит, котельная стоит 26 млн. Мы спрашиваем: а почему считается только оборудование? Помимо него, существует доставка, охрана, монтаж, ремонтные работы и получение технических условий. А кто туда газ тянул? УКС не тянул – у них лицензии просто нет и быть не могло.
Последнее, в чём меня обвиняют: это я «дал указание заместителю главы администрации Овакимяну обеспечить подписание акта приёма законченного объекта». И «начальник УКСа Кисляков, неосведомлённый… о получении взятки и растрате в крупном размере от Осадчего, подписал акт приёмки законченного строительства». В ходе пяти допросов Овакимян не говорил такого ни разу. Вот есть документы. Вопрос Овакимяну: «Указывал ли вам Зенищев на необходимость подписания акта о приёмке?» - «Указаний таких не было. Мы с ним просто обсудили и решили, что акт приёмки нужно подписывать по фактической мощности и по фактическим затратам». Это очная ставка со мной. Есть очная ставка Овакимяна с Кисляковым, когда меня ещё не «поймали». Ответ Овакимяна: «Я ходил к главе города Зенищеву Р.В. Я его поставил в известность, что котельная – не той мощности. Но не 20, а 13,25 и 12,6. И надо принимать меры по факту. Сначала Зенищев сказал: принимать как по конкурсу. Но потом я его убедил, и он согласился и сказал: принимать по факту. По факту – это значит, не только по мощности, но и по фактическим затратам на неё. Таким образом, он подписал документы в октябре-ноябре 2008-го».
Мы не могли не принять котельную. Если бы мы не приняли, Чов остался бы без отопления и без горячей воды.
Котельную в Нижнем Чове открывал Глава Республики Коми Владимир Торлопов. Фото gazeta-respublika.ru
- Почему?
- А потому что других источников отопления там больше нет. Источник, который был от «Комитекса», уже был закрыт. Фактически мы находились в полупатовой ситуации. Но: мы-то решили принимать по факту. И приняли. Подписали мощность 12,6, существующую по факту, и затраты проверили. Было затрачено не то, что говорят, а примерно 46 млн. из 49 млн. А 3-4 млн. – это прибыль предприятия, которая и должна быть. Как ему без прибыли работать?
Мы просим: проверьте, проанализируйте все затраты. Но нам же отказывают. Отказало следствие в проведении экспертизы. Суд не стал её проводить. Более того: мы хотели проверить даже проект. Проектировщик в суде говорила: я могу сказать, почему невозможно проектирование 20 мегаватт – потому что это бессмысленно. Можно было бы её дополнить таким образом: можно пошить костюм с тремя рукавами? – можно. А штаны с тремя штанинами? – можно. Кто их будет носить? Никто. Но пошить-то можно!
Построили бы мы котельную на 20 мегаватт - а дальше что? 12,6 работали бы – а один или два дополнительных котла или были бы отключены, потому что их даже смысла нет подключать, или бы они просто лежали под снегом. Другого варианта нет.
Ну а потом в обвинении уже идёт вот эта уникальная передача денег, которая неизвестно кому неизвестно когда. И самым главным доказательством того, что я получил эти деньги, является единственное свидетельское показание, которое было дано на очной ставке между мной и Лученковым (бывший вице-мэр Сыктывкара Сергей Лученков – прим.ред.) перед тем, как он пропал. «Можете ли вы описать пакет, который вы передавали от Осадчего Зенищеву?» - «Средних размеров, примерно прямоугольной формы, полиэтиленовый. По форме там могли находиться деньги». Всё. Больше никто никогда в этот пакет не заглядывал. Для меня это загадка: вот передают огромные деньги – и в пакеты никто никогда не заглядывает!
Сергей Лученков. Фото raider2011.blogspot.com
Но я якобы десять миллионов получил. «Осадчий также подтвердил, что действительно возле…» (ну, это он говорит, когда его в изолятор временного содержания закрыли на пять дней) «…возле администрации получил от Петюшева (фигурирующий в деле один из посредников в передаче денег – прим.ред.)… в котором, по словам Петюшева, находились деньги, то ли девять, то ли десять миллионов рублей» Ну, значит десять, говорит следствие. А раз десять, то и своровано было десять. Зачем тогда считать мощности и затраты на котельную? Разве это не абсурд?
А как происходила передача денег? Ну, понятно, что Осадчий тоже никогда денег не видел. Но мне нравятся всегда показания г-на Петюшева. Вот они с Берсенёвым (фамилия ещё одного фигурирующего в показаниях посредника – прим.ред.) договорились встретиться: «где именно встречались, не помню, возможно, в «Моём кафе» на ул.Ленина… Денис передал мне пакет, сказал, что там 10 млн.рублей. Пакет я открывал, убедился, что там деньги, видел, но их не пересчитывал, так как смысла в этом не видел, доверял Денису. Как были упакованы деньги, не помню, возможно, они были в целлофановом пакете…».
Судье он сказал, что деньги определил на ощупь. Как на ощупь можно определить 10 млн.рублей, я не знаю. При этом человек не может назвать правильно того, кто передаёт деньги. Я прошу: скажите мне его фамилию по буквам! Потому что где-то он фигурирует как Берсенёв, где-то Берстенёв, где-то он Берсеньев, Береснев. Четыре варианта фамилий! Петюшев не смог. Я его спрашиваю: вы видели его документы, паспорт? – Нет. – Вы были у него дома? – Нет. – Вы были у него на работе? – Нет. – На основании чего вы ему доверяли? Гениальный ответ: я видел его визитку. Ну, вероятно, если бы на землю спустился архангел Гавриил, то, в общем-то, и визитки не потребовалось бы.
Взятка от шефа
- В суде вы сомневались в том, что Берсенёв существует.
- Мы с защитой уже не сомневаемся, что имеем дело с несуществующим лицом. У нас есть куча справок, что его нет. Справки из ФСБ и МВД. По закону, если установлено, что нет источника информации, такие доказательства считаются недопустимыми. Но в моём деле, видимо, допустимо всё.
Хотя кое-что продолжает открываться. Вы читали в самом начале: главный распорядитель бюджетных средств – глава МО. Кто был в те годы главой МО? Ивкин Сергей Николаевич. Мы вместе с адвокатом совершенно случайно узнали, кто был собственником Тепловой компании. Ивкин С.Н. Осадчий был – директором. А теперь представьте: мой шеф мне платит взятку (смеётся). Возможно такое? Ну, может, такое возможно в Следственном комитете: шеф платит взятки своим исполнителям за что-то. Я не знаю.
Сергей Ивкин. Фото Андрея Шопши
Но этот факт был просто скрыт. Следствием.
- А вы в суде не пытались об этом рассказать?
- А мы узнали только сейчас. Мы будем сейчас заявлять, показывать и представлять документы. Это мало того что сокрытие. Это - фальсификация. Потому что при такой схеме возникает конфликт интересов. Да я и не верю в то, что Ивкин что-то там воровал и организовывал.
Третьи фирмы и третьи лица
- Взятки от УТС также, по-вашему, не было?
- Вот представьте: свидетель Петюшев не может вспомнить, с кем именно он встречался, - но, давая уже показания по эпизоду с Тяном, он говорит, что взял от Берсенёва пакет, отнёс его Тяну, а Тян – видимо, по своей скромности, - тоже не пересчитывал деньги. И тоже их не видел.
Вот пишет Тян: «Точнее, я помню очень хорошо, как предложил мне Петюшев подъехать. Сказал, что обналичил деньги, можно… Я приехал, пересел в джип, какой был джип, не помню. Он мне передал целлофановый пакет, внутри которого также был целлофановый пакет, чёрный, непрозрачный. Я заглянул, денег не видел, но на ощупь там как будто бы была упаковка с деньгами». Хотя девять миллионов одной упаковкой не могло быть никак.
Следующие показания Тяна: «Одна часть моих денежных средств… как я уже говорил, пакета я не открывал, но на ощупь там как будто бы были деньги». Лученков их тоже по какой-то причине не открывал, но как будто бы, наверное, там находились деньги. В итоге всё держится на том, что несуществующий человек-невидимка сказал о том, что в пакете то ли девять, то ли десять миллионов. И это является неопровержимым доказательством моей вины!
Я начал разбираться в определённых финансовых документах, связанных с УТС. Потому что по Тепловой компании мы, к сожалению, на тот момент не смогли достать документов. А по Тяну мы все документы достали и приложили.
Он говорит, что с последнего бюджетного транша обналичил деньги (для формирования взятки – прим.ред.). Вот поступления последнего транша (показывает). Обналички нет. Есть только перечисления на какие-то предприятия.
Более того: все эти деньги остались на счету УТС и по состоянию на 31 декабря 2007 года. Но следствие почему-то даже не посылает запросы в банк. Я спрашиваю: а почему? – Этого не надо. Мы верим человеку.
Следствие пытается объяснить, что бюджетные средства за уборочную технику были перечислены через определённые предприятия и отданы неким Бляйле и Шарафутдинову. Вот документы проверки из МВД, которую мы получили (показывает). В них есть данные, подтверждающие, что факта передачи наличных денег от Бляйле и Шарафутдинова Берсенёву нет. Как тогда мог передать Берсенёв Петюшеву, если ему никто не передавал? Но суд опять на это не смотрит.
Потом я начинаю изучать каждое перечисление. И в итоге оказывается, что ничего никуда перечислено не было.
- Даже со счёта УТС на «Нортон» и «Адажио» (фирмы, выполнявшие, согласно обвинению, роль первых звеньев в обналичивании денег – прим.ред.)?
- Нет, на «Нортон» и «Адажио» они были перечислены. Но дальше они пошли поставщикам. А вот в те фирмы, через которые якобы были обналичены деньги, ничего не было перечислено. Там фигурируют 2 млн. и 3 млн. Но два плюс три десять не получается. А обналичено якобы десять.
Но если провести анализ дальше, то оказывается, что там уже и этих денег нет. Тут просто идёт подстановка немножко других денег с другими датами. Вот смотрите: 21-го, 22-го и 23-го ноября УТС перечислило на «Нортон» 17 млн. 400 тыс. Дальше с «Нортона» 21-го и 23-го на компанию «Грин» пошло 16 млн. 175 тыс. То есть у «Нортона» осталось 1 млн. 200 тыс. Потом ему перечислили ещё 300 тыс. Стало полтора миллиона.
Но «Грин» - это уже поставщики техники. Они часть полученных денег оставили у себя, часть отправили на «Сим-Авто», но это тоже поставщики. А следствие нам говорит, что 20 ноября деньги ушли в ООО «Инвестиционная компания «Дилер» (последнее звено – юридическое лицо в обналичивании – прим.ред.). Но до 21 ноября никаких поступлений с УТС на «Нортон» больше нет, а следующий платёж с «Нортона» в «Дилер», 104 тыс., якобы прошёл 10 декабря. Но есть подтверждение, что 4 декабря «Нортон» послал 1,5 млн. компании «Крафт» за газовую трубу. Тян этой трубой ремонтировал газопровод в Серёгово. Значит, с 4 декабря денег у компании «Нортон» было ноль. Но нам говорят, что 10 декабря 104 тыс., затем 200 тыс., 11-го – 863 тыс., 24-го – 138 тыс.рубля. А как с нуля можно перечислить такие суммы? То есть если это и были деньги, то не бюджетные. Да, Тян почему-то послал бюджетные деньги за трубу, но это уже не мои проблемы.
В обоих случаях обвинение развёрнуто по одному сценарию: есть несуществующий человек, есть несуществующие деньги. Несуществующие деньги надо положить в чёрный непрозрачный пакет и передать на ощупь через нескольких людей. Которые все – великовозрастные и имеющие высшее образование.
Вот сами представьте: г-н Тян забирает у г-на Петюшева деньги. И спрашивает: это что? – Пакет. – Что там? – Я не смотрел. – Ну и я смотреть не буду, говорит Тян. Забирает этот пакет и относит – кому? Потому что кому он относит, так и не нашли. По одной простой причине: везде он сначала ссылается то на бедного Лученкова, то на (как только пропадает г-н Лученков) неустановленное третье лицо. А какое третье лицо?
- Не установлено?
- Его даже никто не ищет.
«Вопрос отводится следствием»
- Роман, почему, на ваш взгляд, был освобождён Лученков и почему ему дали уехать?
- Вы прекрасно понимаете, что в Соединённые Штаты Америки невозможно уехать, не получив разрешения от компетентных органов. Потому что без этого разрешения вам никогда не дадут визу. Я получал визу в США. Вы прекрасно знаете, сколько там нужно документов и как её получать. И Лученков уехал по одной простой причине - потому что он уже фактически и на очной ставке сказал: я буду говорить правду. И поэтому, я думаю, ему всё-таки сказали: или ты пропадаешь, или мы тебя опять сюда вернём. Других вариантов нет.
С Тяном у нас была уникальная и чудесная очная ставка. Адвокат спрашивает: «А что именно обещал Зенищев за то, что вы возвратите ему денежные средства?» Ответ Тяна: «Как таковых обещаний не было». О чём мы тогда с ним вообще договаривались?
Дальше его спрашивают: «Из каких источников были денежные средства?» - «Из контрактных денег, то есть из прибыли». При этом он сам заявляет, что «прибыль у меня составляла 1,5 млн.рублей». Это ещё не самое интересное. Контракт стоил 60 млн. Было проведено три оценки стоимости техники. После них суд установил: она стоила 57 млн.рублей. Если человек получил контракт на 60 млн., техника вместе с поставкой стоит 57 млн. – как можно отдать 12 млн.?
Вот протокол очной ставки с Тяном. Написано: «предметом очной ставки является устранение противоречий в расследовании дела о передаче Зенищеву взятки». Вопрос защитника Олега Филиппова: «Каким образом осуществлялась передача денежных средств – наличностью, переводом или через кого?» Вопрос отводится следователем, поскольку «не имеет отношения к предмету очной ставки».
Жалко, что такие очные ставки не записываются, потому что Тян там потел, краснел и трясся. И поэтому я прекрасно понимаю следователя. Он боялся, что Тян скажет наконец-то правду – и что потом?
Дальше: «Имелись ли у вас возможности не отдавать сумму и какими могли бы быть последствия для вас и ваших близких?» Вопрос отводится следствием.
«Исполнение обязательств по возврату суммы позволило исполнить договорные обязательства по поставке коммунальной техники или вы больше заплатили?» Вопрос отводится следствием.
«Знаете ли вы, как ООО «УТС» выиграло конкурс?» Вопрос отводится следствием.
«Имеются ли у вас какие-либо финансовые обязательства перед Зенищевым либо у Зенищева перед вами?» Вопрос отводится следствием.
И так далее - все вопросы. Но самое интересное – он говорит: «В итоге денежные средства Зенищеву я передал не лично, а опосредованно через третьих лиц, всю сумму». При этом в течение всего следствия и в течение всего суда он не может назвать ни фамилии этих третьих лиц, ничего ни подтвердить, ни опровергнуть. И суд делает вывод, что я всё равно деньги получил. Каким образом? Откуда? Из каких источников?
Я якобы умышленно сообщил Тяну, что администрация планирует приобретение уборочной техники. Тян был депутатом Совета города, который знал иногда фактически раньше, чем я, об изменениях в бюджете, потому что за уборочную технику деньги были перечислены целевым порядком из республиканского бюджета. А где «целёвка» обсуждается сначала? В Государственном Совете, куда ходят и местные депутаты. А потом я через некоторое время якобы умышленно сообщил, что начальная цена будет 60 млн.
И всё. Всё остальное в обвинении – это перечисление: по результатам выиграл Тян; комитетом был заключен… потом перечисление техники, платёжные поручения. А потом вдруг: «в период… осознавая общественную опасность, умышленно получил деньги лично в качестве взятки»… ЛИЧНО… «в крупном размере от представителя «УТС» Тяна за совершение ранее незаконных действий в интересах Тяна, а именно – за обеспечение победы ООО «УТС» в торгах на право заключения муниципального контракта на поставку уборочной техники для нужд Сыктывкара, а также за общее покровительство и попустительство по службе». Но что же именно было проведено незаконно?
На суде адвокат спрашивает: вы когда-нибудь Зенищеву лично давали какие-нибудь деньги? Тян говорит: нет. Это всё записано, это всё запротоколировано – и всё-таки в приговоре я «лично» получил от него 12 млн.рублей (смеётся)! Разве это не фантастика?
Выполнение закона = его нарушение
Обучение в Испании – это вообще такой бред, я даже обращаться к нему не хочу. Там просто чушь, поверьте. Но про «Авераж» я не хочу вам даже рассказывать, а вы сами возьмите и прочитайте (даёт выписку из обвинения).
- «…подписал постановление об условиях приватизации…»
- «…осознавая, что у «Авераж» отсутствуют необходимые финансовые ресурсы для оплаты стоимости указанного объекта…» Я подписал. Теперь объясните, что я сделал незаконного.
- Из этого текста я не вижу. Но я не знаю, что в других.
- Вы вообще ничего незаконного там дальше не увидите. Логика следствия: у «Авеража» не было денег, но я подписал документ о продаже бюджетного имущества, в дальнейшем купленного «Аверажем», - постановление об условиях незавершённого строительства, в соответствии с которым принято решение о приватизации жилого дома по адресу: Сыктывкар, Петрозаводская… площадью… Читайте дальше!
- «Авераж»… «Давпон» (второй участник торгов – прим.ред.)… 40 млн. … 1100 (рублей, разница между стартовой ценой и ценой, предложенной «Аверажем» - прим.ред.)… купили… право собственности… заказчиком… короткий срок для передачи…»
- Стоп! Насчёт коротких сроков. Что такое долевое строительство? Построен объект. Он должен быть не менее 30-ти, не более 99 процентов строительной готовности.
Что мне инкриминируют? Что я утвердил аукцион на право заключения муниципального контракта на участие в долевом строительстве по программе на 2009 год. Но эта программа утверждается не мной, а госкорпорацией «Фонд содействия реформированию ЖКХ». Дата аукциона и сроки устанавливаются утверждённой информационной картой фонда. При этом сроки зависят от финансирования. Мы получили финансирование –открываем аукцион. Мы по-другому не можем.
«…в котором… для участников торгов… ограничено…» То есть я якобы заведомо знал, что времени мало. А на основании чего они делают этот вывод? Был проведён анализ строительного рынка города Сыктывкара? Если у кого-то есть недостроенный дом или квартиры в доме, который он уже достроил фактически, но не ввёл, там есть ещё непроданные квартиры и, соответственно, процент готовности – 99, он что, за 1,5 месяца не оформит документы? На основании чего может вообще делаться этот вывод – что я превысил свои должностные полномочия и не изменил срок? Я не мог изменить срок, так как, ещё раз повторю: срок указан в информационной карте, прилагаемой к проекту программы государственной корпорации. Это федеральная программа, и она утверждается в Госдуме.
Но получается, что я, согласно выводам суда, соглашаясь с законом Российской Федерации… нарушаю закон. Какой закон – суд не объясняет. То есть я считаю, что должен выполнять закон РФ. А суд мне говорит: ах ты, негодяй! Ты ещё и законы РФ выполняешь? Да ещё так, как они написаны?! Ну ты и преступник! Кто с мозгами будет выполнять законы РФ так, как они написаны? – говорит суд.
Можно ли жениться на конкурсантке
- Вы же понимаете, что лежит в основе этих подозрений. Не какие-то там сроки, а учредители.
- Я понимаю. Но это отдельная тема. Между тем, есть заключение МВД по Коми по всем этим сделкам, в котором сказано: в августе и сентябре дважды объявлялся аукцион по продаже объектов незавершённого строительства. Все забывают про первый из них. На первый-то никто не пришёл. То есть я, оказывается, запланировал ещё и то, что на первый аукцион никто не придёт. Ладно бы ещё я какой-нибудь закрытый аукцион придумал – ни фига: дважды открытый! Какой я хитрый-то!
«Приватизация проведена на основании и в соответствии с положениями… никаких… нет» - заключение МВД. Оно ушло в суд, но на него никто не смотрит.
Дальше в обвинении пишется, что якобы у «Авеража» не было денег. Почитайте заключение эксперта.
- «…заёмные средства в сумме более 95,8 млн.рублей…»
- Это что, «не было денег»? Почему-то никто не анализирует совершенно простой факт: ведь компания «Авераж» - не единственная у Головановой. У неё ещё три компании. А суд делает вывод: если у тебя денег нет в правом кармане, значит, в левом кармане, в твоём кошельке, дома в сейфе, в банке уже смотреть нечего. И ты ничего не можешь, и ты ничего не должен. А то, что ты привлёк 95,8 млн., мы не замечаем.
Следствие утверждает, что в сделке была какая-то выгода. Сумма контракта – 125 млн. Читайте, вот заключение: 111 млн. и 109 млн. было потрачено, и 13 млн. заплачено налогов. Там прибыли даже не было. Был убыток.
И более того: так как «Авераж» нарушил сроки, я подал на него в суд. Но этого тоже не замечают, а говорят, что всё было для того, чтобы Голованова заработала денег. Голованова их не заработала. Я, заинтересованный в её благосостоянии, подаю на неё в суд – и выигрываю его. И получаю часть денег и арестовываю одну квартиру!
Нас проверяла госкорпорация. Никаких претензий нет. Почему её заключение не рассматривается судом? Если бы корпорация что-то нашла, она бы тут же написала, чтобы вернуть деньги и наказать. Но ведь не наказала. Ухту наказала, Корткерос наказала, Сыктывкар – не наказала. Потому что у нас всё было сделано по закону.
Сроки были перенесены, потому что «Авераж» понимал: ну не справились. Выделение средств было в ноябре. И какие-то сроки можно было перенести, назначив аукцион в 2010 году. Но это никак не отражалось на финансовых отношениях. А мы на основании письма г-на Цицина (Константин Цицин, генеральный директор Фонда содействия реформированию ЖКХ – прим.ред.) – и это письмо есть в материалах дела – вынуждены были заключить допсоглашение, чтобы избежать дилеммы: вы вводите в строй или сейчас всё бросите? Но, оказывается, я ещё и «планировал продление сроков… муниципального контракта, для того чтобы в будущем…» Для того, чтобы планировать по письму руководителя госкорпорации вопрос о переносе сроков, мне надо сначала спланировать стать главой корпорации.
Полина Голованова. Фото Андрея Шопши
Почему же я «неправильно» подписал постановление? Потому что у меня знакомая Голованова? Тогда покажите мне норму должностной инструкции, где написано: если у тебя есть знакомая, с которой ты через четыре года вздумаешь пожениться, то ты не можешь подписывать тот или иной акт местного самоуправления.
(Окончание следует)
