52 0 0
В августе 1978 года Сыктывкар одновременно потрясли два жестоких преступления. В пригородном посёлке Трёхозёрка произошла ссора между супругами, в процессе которой муж топором зарубил жену и с охотничьим ружьём скрылся. В Кочпоне ревнивый зять из охотничьего ружья расстрелял тёщу и тестя, бог миловал — они остались живы.
1987 год. Анатолий Соловьёв — инспектор уголовного розыска. На учениях по ликвидации вооружённых преступников. Фото из архива
ЧП в Трёхозёрке занималась другая группа, а вот происшествием в Кочпоне — я. Вот как это было.
Убийственная ревность
В одном из домов по улице Поселковой в Лесозаводе проживала молодая семья — Ольга и Николай Смирновы (фамилия изменена — ав.), супруги воспитывали трёхлетнюю дочь. Всё бы ничего, но Николай был крайне ревнивым мужем. Ему постоянно казалось, что жена ему неверна. Под подозрение подпадали все мужчины из круга знакомых семьи. Время шло, а муж-ревнивец всё чаще и чаще устраивал Ольге сцены на почве ревности.
В один из дней женщине надоело слушать надуманные обвинения мужа и, забрав дочь Татьяну, Ольга переехала к своим родителям. Они проживали в одном из частных домов в Кочпоне, недалеко от поселковой церкви. Когда Николай Смирнов, вернувшись с работы в дом не застал жену и дочь, с ним случилась истерика. Перебирая вещи в шкафу под стопкой белья Николай наткнулся на записную книжку жены, из которой выпала записка с признанием в любви бывшим одноклассником Ольги. Под текстом стояла дата: 1968 год. Но это уже не имело никакого значения для рассвирепевшего ревнивца. Любовное послание из прошлого привело Смирнова в бешенство.
Не придумав ничего другого, как напиться, отец семейства отправился в магазин. Там купил две бутылки водки. До трёх ночи он в одиночку глушил злость спиртным, но градус не успокоил, а напротив, усугубил состояние Смирнова. Решив поставить окончательную точку в придуманном его воспалённым сознанием любовном треугольнике, он взял ружьё (оружие было официально зарегистрировано на него), несколько патронов и отправился в дом родителей жены.
Стрельба у церкви
В это время Ольга Смирнова с дочерью мирно спали. Вдруг, малышка, неожиданно заплакала во сне. Ольга проснулась, укрыла одеялом ребёнка, случайно взглянула в окно, и обмерла: во двор дома входил муж с ружьём в руках! Женщина разбудила родителей, а затем схватила дочь и выскочила в открытое окно, которое выходило на заднюю часть двора. В дверь сначала постучали, потом начали ломиться. Отец Ольги решил поговорить с зятем, попытаться его успокоить и отворил стучащему. Смирнов с порога заявил: «Где Ольга?» Отец девушки ответил спокойно: «Да не было её у нас, успокойся, Николай». И тут Смирнов увидел знакомые босоножки — обувь жены, второпях женщина выскочила в окно босая. Поняв, что тесть говорит неправду, Смирнов рассвирепел. Не раздумывая он навёл ружьё на тёщу и выстрелил. В этот момент у убийцы падают очки, а надо сказать, что зрение у Смирнова было не ахти, он страдал сильной близорукостью. Подымать он их не стал, выстрелил в метавшегося по комнате тестя, промахнулся, тот бросился на него. Ударом приклада Смирнов отбросил мужчину от себя, перезарядил ружьё, выстрелил ещё раз и опять промахнулся. Отец Ольги понял, что ему не уйти от озверевшего зятя, преградившего входную дверь, остановился и спокойно сказал в лицо убийце: «Стреляй, подонок!» Смирнов не задумываясь выстрелил, тесть, обливаясь кровью, упал на пол, рядом с телом супруги. Убийца оторопел, а в следующее мгновение выбежал из дома.
Только чудом можно назвать силу, которая в ту страшную ночь уберегла родителей Ольги от смерти: заряды дроби пошли кучно. Итогом той кровавой сцены стало ранение бедра у женщины, у мужчины дробь раздробила плечо. Но главное, что супруги остались живы.
Услышав ранним утром выстрели соседи вызвали «скорую помощь» и милицию.
Лаз в туалет
Весь личный состав сыктывкарского ГОВД, министерство внутренних дел по Коми были подняты по тревоге — по городу бегают два вооруженных преступника. Я, в это время, инспектор уголовного розыска ГОВД, вместе с семьёй жил в милицейском общежитии что в доме № 63 по улице Советская, на трёх этажах которого располагалась городская милиция.
В случае необходимости ответственный дежурный всегда поднимал проживающих в нём оперов. Что и сделал в то утро дежурный Александр Ерёмкин, постучав в дверь моей комнаты. Он объяснил ситуацию с расстрелом супружеской пары в Кочпоне и убийством женщины в Трёхозерке. Я посмотрел на часы, было пять утра. Когда я спустился в часть в кабинете у начальника угрозыска Ивана Бихерта уже сидели поднятые по тревоге опера. Меня вместе с двумя милиционерами направляют в Лесозавод, необходимо было проверить не появлялся ли Смирнов по месту жительства. Мы выехали по адресу.
Квартира Смирновых располагалась на первом этаже деревянного двухэтажного дома. Когда подошли к подъезду, увидели, что форточка окна туалета открыта. Я посмотрел сквозь занавески в туалете. Никого. Предложил проникнуть в квартиру через форточку. Ещё раз посмотрел в окно: мне показалось, что из-за полуоткрытых дверей туалета выглядывает ствол ружья. Один из милиционеров обратился ко мне: «Товарищ лейтенант, мы многодетные отцы, у вас пока детей нет. Тем более мы навряд ли в эту форточку пролезем, так что карты вам в руки, а мы подстрахуем».
Не стал я им объяснять, что у меня жена в положении, только вспомнил одну из поговорок отца, и прошептал, подсаживающим меня на окно милиционерам: «Живы будем - не помрём». Взгромоздился на окно, держа под прицелом пистолета двери туалета. Был готов к появлению в них Смирнова, но подспудно надеялся, что он не появится. Наполовину пролез в окно, но тут обнаружил, что застрял в форточке! Один из милиционеров подтолкнул меня с улицы так, что я влетел в помещение чуть не спикировав головой прямо в унитаз. Уже в помещении я осмотрелся и понял, что за ствол ружья принял обыкновенную швабру. Как говорят: у страха глаза велики.
Обошёл две комнаты, кухню — в квартире никого. На полу спальни разбросаны патроны от охотничьего ружья. Тут же много стрелянных гильз. По всем признакам было видно, что Смирнов заряжал патроны.
Подъехал начальник уголовного розыска Иван Бихерт. Он принял решение оставить в квартире засаду. Выбор почему-то пал на меня и моего наставника - старшего инспектора уголовного розыска Владимира Цыганова.
Смерть в сарае
Сидим мы в квартире и вдруг где-то в семь часов утра стук в дверь, причём стук условный. Я переглянулся с Цыгановым. Мы встали по обе стороны входной двери, старый опер, повидавший на своем веку многое, прошептал: «Толя, если Смирнов с ружьём, стреляй сразу, но запомни: он нужен нам живым». (На Смирнова в уголовном розыске был материал, он подозревался в совершении трёх грабежей и разбойном нападении).
1988 год. Владимир Цыганов - старший инспектор уголовного розыска. Фото из архива автора
Я открыл замок, резко дёрнул входную дверь, Цыганов оказался за ней, палец руки был у меня на спусковом крючке пистолета. Я готов был выстрелить. Двери открылись и на пороге стояла женщина, которая держала в руках литровую банку с молоком. Увидев направленные на неё два пистолета, женщина от испуга уронила банку, та разбилась и обдала нас брызгами молока. Конечно, нам стало горько и смешно, мы еле успокоили сильно перепуганную женщину. Оказывается по определенным дням в утренние часы она приносила свежее молоко супругам Смирновым.
Уголовный розыск блокировал все ближайшие связи Смирнова и убийцы из Трёхозёрки. На второй день безуспешных поисков, руководство уголовного розыска отправляет меня и Владимира Цыганова в засаду по месту жительства двоюродного брата Смирнова — Григория Колегова. Проживал он тоже в Лесозаводе, в проулке, недалеко от здания почты. За его домом вели круглосуточное наблюдение сотрудники седьмого отдела МВД Коми АССР (отдел наружного наблюдения, в простонародье - «наружка»).
Нам по рации сообщили, что всё нормально, можно заходить к Колегову домой. Что мы и сделали. По тропинке подошли к дверям дома, минуя сарай, до него было метра три. Тогда мы ещё не знали, что он мог сыграть трагическую роль в наших судьбах, а этот день мог оказаться последним в жизни. За дверями сарая, который мы прошли, затаилась смерть.
Покончили с собой
Где то около десяти часов вечера мы с Цыгановым вошли в одну из комнат дома, попросили хозяина приоткрыть окно - стояла жаркая погода. И вдруг слышим выстрел, похожий на звук охотничьего ружья. Мы выскочили на улицу. Когда открыли дверь сарая, то увидели лежащего на земле окровавленного мужчину, рядом валялось охотничье ружье. Перевернули самоубийцу и поняли, что это Николай Смирнов. Он ещё был жив и успел прошептать: «Живите, менты, ведь я мог вас расстрелять (он сидел в сарае, когда мы шли в дом - ав). Передумал в последний момент, решил не брать на себя ещё две жизни. Хотя мне и так гореть в аду».
Через минуту он закрыл глаза и умер. Цыганов вызвал по рации оперативную группу и мы поехали в милицию. В кабинете старый опер достал из сейфа бутылку водки, налил две рюмки, обнял меня и сказал: «Вот лейтенант, значит не судьба была нам умереть сегодня, значит будем жить, а вот как прозевала «наружка» Смирнова хотел бы я знать».
P.S.
Этой же ночью потух свет в микрорайоне Больничный городок. Выехавшая из городских электрических сетей бригада обнаружила на изоляторах подстанции обугленный мужской труп, рядом с ним лежало ружье. Погибшим оказался подозреваемый в убийстве жены житель Трёхозёрки. Мужчина покончил с собой.
