38 0 0
24-й по счёту «Сыктывкарса тулыс» - впечатляющее событие в культурной жизни республики
Опера «Кармен» Жоржа Бизе. Фото Виктории Шендриковой
На прошлой неделе завершился фестиваль «Сыктывкарса тулыс». Уже 24-й по счёту. То есть с момента первого фестиваля выросло целое поколение, и за это время «Тулыс», казалось бы, должен был измениться до неузнаваемости.
О прошедшем фестивале одно из информагентств пишет как о «впечатляющем событии в культурной жизни», приводит статистику: восемь дней, четыре оперы, два балета, пять тысяч зрителей. Подсчитали даже количество париков для артистов.
Цифры вряд ли существенно отличаются от показателей пяти или 15-летней давности. А вот говорить о «впечатляющем событии» – это, право же, изрядное прекраснодушие. Событием наш фестиваль стал не сейчас, а в начале девяностых. «Дежа вю», – обосновала одна из коллег нежелание освещать фестиваль. Позиция, конечно, непрофессиональная, но суть явления схвачена верно. Пытаюсь сам вспомнить отличия последнего фестиваля от предыдущих, но в памяти всплывает лишь забавный эпизод Тулыса-93, когда в «Тоске» расстрелянный Каварадосси сначала упал, а потом прогремели выстрелы.
«Сыктывкарса тулыс» – это, конечно, бренд. Для нас с вами, живущих здесь. Другими словами, бренд с очень большим потенциалом. Директор театра Валентина Судакова рассказала, что двое вокалистов из Италии, отыскав наш «Тулыс» во всемирной паутине (видимо, через сайт театра), сами решили приехать и спеть. Вряд ли из чистого альтруизма, скорее – из любопытства. Вот этот факт, отрадный для организаторов, на самом деле должен быть для них тревожным. И вдохновляющим одновременно. Есть поле для деятельности по продвижению фестиваля. Однако трудновато сейчас продвигать форум, у которого до сих пор нет собственного вэб-сайта.
Опера – не настолько консервативный жанр, как многим кажется. Он становится законсервированным там, где его «маринуют», боясь экспериментов. Музыка – вот единственная в опере константа, основа, на которую можно нанизывать неожиданные детали, соединение которых с классической музыкой и порождает контрапункты, новые смыслы и подтексты.
В феврале театральные критики захлёбывались в восторге от премьеры в «Метрополитен Опера». Режиссёр Дмитрий Черняков поставил там «Князя Игоря» Бородина. Главного героя одели как большевицкого комиссара, его дружину вооружили винтовками, а Кончак предстаёт в жёлтом японском мундире времён Второй мировой.
А представьте, что Кончак гуляет не среди цветущих маков, как в «Метрополитен», а под сенью гранитного Ильича на Стефановской (ставят же «Аиду» у подножия Великих пирамид и собирают хорошие барыши). Вообразите: народ заполнил Стефановскую площадь. Князь Игорь с дружиной готовится идти пешком на выборы. Гудочники – тучный Скула и тощий Ерошка – проявляют малодушие и в стремлении жить сыто и пьяно спешат на велосипедах к крыльцу под жёлтой аркой. Ярославна на джипе влетает на площадь – скрип тормозов, занос, распахнутая дверца. Ярославна умоляет мужа не ходить на выборы, чтобы не стать жертвой чёрного пиара, а испросить в Сарай-Моску ярлык на княжение. Мимо гранитного Ильича (на самом деле это Призрак коммунизма), со стороны банка, к жёлтому крыльцу идёт, исполняя арию «Как я Скуле занесу», капиталистишка Иоанн. Давно покосившийся Призрак коммунизма неожиданно заваливается на правый бок и погребает под собой Иоанна. Это жестокое, но заслуженное возмездие становится в глазах Игоря знаком правильности избранного им пути. Думные пиаре поют «Мужайся, княгиня!», а народ – «Солнцу красному слава!»
Если серьёзно, то освоение городского пространства – это, помимо прочего, ещё и способ привлечь к классическому искусству новую аудиторию. Правда, выйти Кончаку на Стефановскую лет 10-15 назад было гораздо легче, чем сейчас.
