«Это коммунальная квартира, это – коммунальная страна», - пелось в одной песне 1990-х годов. Академический театр драмы им. Савина предлагает сыктывкарцам и гостям столицы окунуться в эпоху тяжелых послевоенных лет, когда советский народ проживал в коммуналках и бараках. И вел там бои местного масштаба. Премьера спектакля «Вид в Гельдерланде» состоялась 7 и 8 декабря. Корреспондент «Красного знамени» побывала на втором показе и попыталась найти у режиссера ответы на вопросы о спектакле, женщинах и вере.
Постановщик спектакля, главный режиссер театра Юрий Нестеров в очередной раз следовал правилам, с которыми театралы столицы Коми уже знакомы. Во-первых, выбрал не известного широкой публике автора – советского и российского драматурга Юрия Волкова. Его пьесы, написанные на мифологические и исторические сюжеты, ставились в Норвегии, США и Франции.
Мифами и библейскими сюжетами, по словам режиссера, его тезка стал увлекаться позже. В ранних пьесах, к которым относится «Вид в Гельдерланде», есть глубокий психологизм и сложность человеческих отношений. Это и привлекло постановщика.
Во-вторых, премьера состоялась на камерной сцене. Там же в октябре 2012 года он поставил драму «Всего ничего». Театр в очередной раз пошел на риск, потому как речь идет о некоммерческом спектакле. Малая сцена на несколько десятков человек выручки не приносит.
В-третьих, Юрий Нестеров снова увлекся глубиной и психологизмом. Как и в премьере этого года «Когда мы свободны», не заметил, как провисают сцены, как утомительны и слишком затянуты некоторые монологи, как порой не достает динамики.
В нынешней премьере немало экспериментов. Главный состоит в том, что «Вид в Гельдерланде» - это очень женская история. Мужских персонажей всего двое. Алкоголик Геннадий (Евгений Малафеев) и бабник Дмитрий (Анатолий Колмаков). Появляются они на сцене, дабы сказать несколько фраз и удалиться восвояси: один - к бутылке, другой – к любовницам. Юрий Нестеров признался, что пьесу и ставил с тем расчетом, чтобы занять обделенных работой актрис театра.
Художественным оформлением спектакля, действие которого происходит в одной комнате, занималась Анна Репина. Тесное пространство, где все статично, она разделила на зоны. В центре – кровать. Как остров спасения для главной героини Марии (Мария Коровина). При этом именно эта деталь подчеркивает ее одиночество, страдания и безысходность. Дома-мельницы, словно призраки. Горит свет в окнах, кажется, что за ними нет жизни. Война закончилась пять лет назад, но стекла до сих пор проклеены белыми полосками...
Нужно отметить тщательную работу над костюмами, каждый из которых отражает характер героини. Длинное платье простого покроя из ткани в фиалках - на Марии. Деревенский вид в голландской провинции Гельдерланд – это ее мечта. Вместо таких необходимых ее душе свободы и полета послевоенная коммуналка может предложить Марии только рабство и страх.
Молодая актриса Мария Коровина решилась на очень сложную роль. И не только потому, что она главная. Актриса постоянно на сцене, даже во время антракта. Задачу осложняет и еще одна деталь – героиня беременна. Мария Коровина призналась, что много времени потратила на имитацию «интересного положения», консультировалась с подругами, читала специальную литературу. Пока актриса в поиске характера своей героини. На премьерном показе она срывалась в голос, порой эмоции брали верх, а вместо цельного образа зритель видит, скорее, множество разных кусочков.
Опытным актрисам труппы, конечно, намного уютнее в ролях. Например, народной артистке Коми Валентине Дорофеевой. Ее Дора или, как ее называют жильцы, «Черчилль в юбке», поражает масштабом, концентрацией темных человеческих качеств. Ненависть и мстительность, приправленные манией величия и жаждой безраздельной власти, в том числе над душами других.
Авторитаризму Доры никто не сопротивляется, обитатели коммунальной квартиры поддерживают нейтралитет или протестуют, но вполголоса. Нина (Елена Янкова) создала цельный образ, такой знакомый многим российским женщинам. Жена алкоголика, жертва его постоянных дебошей. Живет на цыпочках, набегу, шепотом, всегда озираясь и страшась.
Ее противоположность – Ида. На долю Ольги Носковой выпала роль театральной актрисы. Обаятельная, шикарная женщина, пользующаяся успехом у мужчин, завораживает зрителя своей энергетикой и красотой. В случае с Идой можно легко скатиться к вульгарности, но мастерство Ольги Носковой позволило режиссеру создать глубоко психологический образ. Над внешним атласно-бархатным обликом потрудилась Анна Репина. Одно роскошное платье дошивается прямо на сцене. Конечно, понарошку. Мария шьет на заказ для женщины, которую боготворит.
Тема Бога и веры вложена в уста Шуры. В исполнении заслуженной артистки России Веры Габовой она пронзительна в своем долготерпении и сострадании. Всегда в черном платке, будто в трауре по прошлому и в страхе за будущее. В конце спектакля Шура молится, отчетливо звучат слова известной молитвы. Корреспондент «Красного знамени» спросил режиссера о том, зачем он взялся за тему веры и за историю пяти женщин.
- Юрий Петрович, почему снова на камерной сцене?
- По опыту известно, что такие сложные спектакли на большой сцене – не жильцы. Это некоммерческий спектакль и тема тоже. Все актеры сразу согласились, что этот спектакль для малой сцены. Я давно хотел поставить эту пьесу.
- Чем она вас зацепила?
- В конце 1990-х годов в Новосибирске увидел спектакль, а пьесу тогда еще не знал. Спектакль мне не понравился, кто-то ходит, что-то говорит, непонятно ничего. А в начале 2000-х годов на форуме один режиссер дал мне почитать эту пьесу. Я влюбился в нее сразу!
- Как вы для себя определили главную тему спектакля?
- Это история о человеческом достоинстве. О том, как выстояла эта девочка, Мария, в бытовой мясорубке 1950-х годов.
- Тема веры в нашей стране стала модной в последнее время…
- С моей точки зрения, в этой пьесе темы веры нет.
- Разве? А как же Шура, ее слова о грехах, покаянии, молитва?
- Она есть, конечно, но она не главная в этой пьесе. Если бы я ставил спектакль о вере – то ставил бы его про Шуру. Но он про Машу. Именно она придает силу Шуре, благодаря ей та, которая всю жизнь пряталась от всех, сказала «нет» Доре. Все эти женщины рядом с Машей и благодаря ей становятся сильнее.
- Выходит, что Мария святая?
- Есть эта тематика, мы ее вытащили за счет жанра – мистерии. Отсюда этот финальный уход Марии, она куда-то улетает. Символика рая и ада. Мы не хотели ставить чисто бытовую драму, их уже столько наставили, и я в том числе. Мне хотелось, чтобы это было очень глубоко. Мне звонили зрители после премьеры и сказали, что спектакль для них был очищением.
- Почему вы выбрали пьесу именно о женщинах?
- Один хороший режиссер сказал, что женская психология – одна из самых сложных вещей. Если режиссер в этом разбирается, значит, он профессионал. Меня всегда притягивают такие пьесы, про вас, женщин. Пьесы о женщинах – это всегда очень серьезная драматургия. И потом, история всех театров – большой женский состав, в котором актрисы не задействованы. Хотелось найти для актрис роли.
- Что самое сложное для вас как режиссера и мужчины, когда вы работаете с женщинами?
- Нет такой проблемы. Мне одинаково работается с мужчинами и женщинами. «Когда мы свободны» - абсолютно мужской спектакль, там одна женская роль. Мужики или женщины – для меня такой проблемы нет. Если хороший актер, не имеет значения, кто он. Конечно, все актрисы для меня лапочки, светочки, машечки и танечки. Я с ними только так разговариваю.
