Французские призраки самарского семейства
Занявшись исследованием истории своей семьи, коренная самарчанка обнаружила, что происходит из знатного французского рода, что среди ее родственников есть писатели, великий драматург, художник с мировой славой, почетный вождь племени канадских индейцев и, вероятно, даже герой Вандеи!
В каждой семье хранятся старинные вещи, которые, если только начать интересоваться их происхождением, могут привести к раскрытию семейных тайн, о которых вы даже не подозревали. Таким началом целого клубка нитей Ариадны стал для одной из жительниц Самары простой томик Лермонтова.
Марина Юрьевна Осипова всю жизнь работает в Поволжском университете телекоммуникаций и информатики. Она начала свою карьеру художником-оформителем, затем стала заведующей художественной лабораторией.
Страсть к рисованию проснулась в ней еще в школьные годы, когда отец принес в дом после смерти своей бабушки небогатое наследство - томик Лермонтова и старинный набор красок. Это были не обычные краски, а специальные - по стеклу и фарфору. После нескольких неудачных самостоятельных опытов с красками Марина решила освоить технологию работы с ними. Пошла учиться в знаменитую Самарскую художественную школу Зингера, другой возможности просто не было. Учеба захватила девушку. Она поняла - это ее призвание. А после окончания «вечерки» поступила на художественно-графический факультет Чебоксарского пединститута.
Молодая художница научилась работать в технике батика, писать по стеклу, увлеклась палехской росписью. Ей всегда нравилось украшать все вокруг себя. Поэтому работа оформителя была ей в радость.
Потом начались семейные заботы, и о прабабкином наследстве совсем забыла. И только после смерти отца, когда Марина решила превратить его квартиру в старом доме на ул. Чапаевской в свою мастерскую, она, разбирая книги, вновь наткнулась на полное собрание сочинений Михаила Лермонтова в одном томе под редакцией А.М. Скабичевского. Открыв томик, на первой странице увидела дарственную надпись: «С высочайшего Ея Императорского Величества соизволения по постановлению Конференции 2-й Московской женской гимназии, окончившая полный курс учения в сей гимназии в 1891-1898 годах Мария Леонидовна Гранд-Мезон за отличные успехи и за поведение награждена книгою октября 8 дня 1898 года».
Марина, конечно, что-то слышала о каких-то французских родственниках, о которых после пропущенной в праздник рюмочки толковал ей отец - скромный столяр-краснодеревщик. Но мама посмеивалась над его россказнями - она недолюбливала высокомерную свекровь, являвшуюся в гости в шляпе и перчатках, под которыми были спрятаны бриллиантовые кольца. Поэтому и дети - Марина и Миша - не воспринимали воспоминания отца всерьез. Да и кто в советское время помнил о своих корнях! Наоборот, о них старались забыть.
Марина знала, что ее бабку по отцу звали Варвара Романовна Энбом, и ее отец - Маринин прадед - служил управляющим в имении великого русского химика Бутлерова. Варвара вышла замуж за самарского инженера-строителя Михаила Владимировича Осипова. Но девичью фамилию не меняла. Обратившись к родственникам, носящим фамилию Энбом, Марина узнала, что их предки - обрусевшие лютеране, то ли немцы, то ли шведы, давно осевшие на волжской земле. Немецкое Anbaum означает «возле дерева» или «внутри дерева». Такое прозвище мог получить человек, живущий возле леса.
«Ага, значит, мои лютеранские предки были связаны так или иначе с лесом, с деревьями, - подумала Марина. - Так что отцовское столярное призвание просто в генах заложено было! Может, и мое стремление к изобразительному искусству оттуда же, из тьмы веков, так сказать?». Но этот вопрос пока так и остался риторическим. Хотя вскоре Марина найдет подтверждение своей догадке.
Энбомы расказали ей, что от ее принявшего православие прадеда Оскара отвернулись родственники. Но он и не на то готов был ради своей красавицы-жены Марии Гранд-Мезон. Оскар Карлович получил в крещении имя Роман.
Отец Марии - Леонид Петрович Грандмезон (эта иностранная фамилия пишется по-разному) - был из семьи потомственных военных и действительно имел французских предков. Брат Марии - Николай Леонидович Грандмезон - получил место управляющего Самарским Крестьянским поземельным банком. Он и устроил молодоженов - Марию и Оскара-Романа - работать в имение Бутлерова. Во время Гражданской войны Николай Леонидович возглавлял Крымский филиал банка, причем как при белых, так и при красных. Он оказался единственным среди сыновей Леонида Петровича, чья биография сложилась относительно благополучно.
У Энбомов появились дети, и чтобы дать им образование, они переехали в Самару.
Между собой они говорили только на французском и немецком языках. Хотя для Марии Леонидовны, имевшей много русской крови, русский язык был родным.
Марине Юрьевне удалось отыскать у родственников и другие вещи, связанные с прабабкой. Например, ее вышитый корсаж: она, оказывается, была большой модницей и, как полагается француженке, хрупкой и миниатюрной. Многие ее искусно сшитые и богато отделанные наряды родственники после ее смерти передали в Куйбышевский драматический театр. Возможно, и сейчас, при разработке костюмов чеховских героинь костюмеры берут за основу придуманные Марией Гранд-Мезон наряды. Говорят также, что Марию из-за ее прекрасного голоса приглашали солисткой в оперный театр, но, будучи очень религиозной, она предпочла артистической суете семейный уют и посещение храмов, в которые она постоянно вносила большие пожертвования. Сохранилось воспоминание, что Марии не понравился приехавший в Самару Шаляпин , вместе с которым она выступала в концерте, - экий мужлан!
Марине подарили и богато украшенную тарелку из сервиза, полученного Марией Леонидовной в приданое, и еще одну тарелку, расписанную самой Марией! Марина поняла теперь, откуда ее любовь к живописи. Эту тарелку с нежными розами будто бы она сама разрисовала: настолько эта роспись созвучна ее собственной романтической натуре.
