В середине мая в ограниченный прокат вышла новая картина режиссера Отара Иоселиани «Зимняя песня». Фильм ознаменовал собой 50-летие творческой деятельности грузинского патриарха от кино: его первая полнометражная работа «Листопад» вышла в 1966 году. Иоселиани вновь обращается к жанру притчи, чтобы в очередной раз задаться непростыми вопросами «Где мы теперь?» и «Куда мы идем?».
Наши дни, Франция. В многоквартирном доме сосуществуют старик-учитель, обменивающий оружие на раритетные книги, молодящийся в окружении древних черепов антрополог, дюжий мастер по изготовлению флейт и гобоев и группа мелких воришек под предводительством местного Аль Капоне. За жителями из соседнего дома внимательно и постоянно (за исключением выездов в бордель и бассейн) наблюдает одутловатый начальник полиции со своей свитой. Учитель хочет учить, ученый хочет изучать, воры хотят воровать – все хотят жить. Но ни у кого не получается.
Сюжет как таковой в картине практически отсутствует. Множество абсолютно разных людей постоянно бегут, снуют и мельтешат, притягиваются и отталкиваются. Но в движении этом нет ни тени замысла, ни следа цели – только слепой, по умолчанию ошибочный расчет на кажущуюся выгоду. По практичности оно не дотягивает даже до броуновского, потому что между частями этого целого нет ни градуса тепла.
«Зимнюю песню» интересно смотреть как каталог оживших современных фресок, как ряд выплывающих из темноты памяти образов, неуловимо похожих на...
Дети и взрослые, воры и полицейские, торгаши и интеллектуалы – все они взболтаны, но не смешаны в калейдоскопе, который равнодушно, уже не силясь выделить что-то особенное, крутит перед объективом своей камеры разочарованный старец.
Иоселиани к зрителю относится с большой заботой. Он не напускает туману, не старается донести сквозь мутный поток сознания понятные ему одному высказывания, а объясняет все на пальцах. Его сообщения просты и понятны каждому. Воссозданный им сюрреалистичный микрокосм как нельзя лучше отражает знакомую до боли действительность.
Вот революция и война – они приводят к нравственной деградации и бессилию общества. Вот дочь разорившегося аристократа разбирает руины родового гнезда, чтобы слепить хипстерский домик с украшенной царскими облигациями террасой. Вот дети, вынужденные сидеть на диете из мороженого и бомб, рвущихся с телеэкрана, – из них вырастают те, кто может запросто припарковать машину в столб посреди улицы и, пожав плечами, пойти пить кофе в близлежащее кафе. Вот герой, только что материвший своего друга на чем свет стоит, спасает его, вытаскивая из-под надвигающегося катка. Вот непутевая жена с тяжелой головой и легким чемоданом возвращается домой к мужу после очередной нелепой ссоры. Вот молодой неумеха учится искусству флирта у тех, кому оно уже не пригодится, записывая на ладони незнакомые фамилии: Бетховен, Вагнер, Чайковский, Шиллер...
В одном из недавних интервью Иоселиани говорит, что «для меня картина о том, как течет наша буржуазная, несчастная, порой неприятная жизнь, в которой мы все одиноки. Мне хочется, чтобы по этому поводу кто-то вздохнул вместе со мной». Вздохнем и мы – ведь что есть жизнь, как не очередной вздох.
Артём Нохрин
Опубликовано в издании «Культура. Свежая газета», № 10 (98) за 2016 год
