Именно эту симоновскую строчку вынесли мы в заголовок: красной нитью проходит она через все фронтовые письма Леонида Андреевича Шапошникова к Екатерине Афанасьевне Ересенко, тогда еще невесте. История простая. Учились Леня и Катя в одной школе, дружили. Потом началась война, были месяцы оккупации. После освобождения станицы Аксайской в феврале 1943 года райвоенкомат прислал ребятам призывного возраста повестки. Получил ее и Леонид. Был отправлен под Таганрог, выучился на радиста. А тут Миус-фронт, бои за освобождение Ростовской области. Выжили только те, кто получил ранение, в их числе – Леонид. Отправили его домой на лечение, а после – снова на фронт. И стал он писать своей Катюше…
«18.08.43. Живем в степи, в землянках. Кругом ни души. Особенно скучно вечером, когда знаешь, что в Аксае танцы… У нас есть радио, утром слушаем фронтовые лирические песни, которые напоминают о прелестной юности, и в этом мире хочется жить и жить»…
«28.08.43. Катюша, поздравляю тебя со взятием Таганрога, хотя, пока письмо дойдет, будет взят еще десяток наших городов».
«27.09.43. Если бы мне удалось заехать в Аксай и увидеть тебя, тогда я был бы самым счастливым…» Дальше пишет об общих знакомых: «С Тарасовым Михаилом переписки не имею».
О Михаиле, видимо, спрашивали родные, ведь они все вместе попали тогда, после февральского освобождения Аксая, в учебку под Таганрогом, а потом в 302-ю СД, сильно потрепанную в боях на Нижнем Дону. В одном из писем просит девушку прислать фото, напоминает еще и еще раз: «так хочется иметь твою фотокарточку, ты не представляешь». Сегодня, когда цифровые гаджеты есть в каждом доме, трудно представить, что получить обычную черно-белую карточку когда-то было проблемой: купить пленку, бумагу, оборудовать фотолабораторию…
Последнее письмо 1943 года, написанное химическим карандашом на листке из школьной тетради в клеточку, датировано 10 октября. Следующее – 20 января 1944. «Польша. На пороге в Германию. Катенька! Мы уже возле границы. Не исключена возможность, что когда ты получишь это письмо, то мы, конечно, будем уже в Германии. Жизнь сейчас очень веселая, немцы отступают не сопротивляясь и бросают все, стараясь унести только лишь свои ноги. Писем от тебя, желанная, я не получаю, но тебя не виню нисколько, во всем виновата почта».
«05.06.44. Весь май находился в пути и только недавно прибыл в часть. Живу сейчас по-фронтовому, по-гвардейски – хорошо. Попал в тяжелую артиллерию. От дома нахожусь очень далеко, до Берлина и то ближе».
«12.06.44. Как жалко, что пропадает опять лето. Но ничего, всему бывает конец, кончится и война, и тогда опять по-старому будем жить, или нет, еще лучше. Как ты думаешь, Катюша?»
«15.07.44. Времени свободного абсолютно нет. Все время с боями двигаемся вперед. И, может быть, когда ты получишь это письмо, я буду уже в Австрии. Скорей бы уничтожить этого кровавого Гитлера, который так жестоко нарушил нашу счастливую юность… Знай, что при возможности всегда буду писать тебе первой, а потом уже всем остальным».
«27.07.44. Жизнь с каждым днем становится все интересней в связи с углублением за границу. Все новое, все интересует. Особенно, Катя, леса. Какие они красивые, да еще если сосновые. Первый раз увидел здесь белок, диких свиней и серн. Все дороги, связующие населенные пункты, проходят через леса, и когда едешь даже в солнечную погоду, становится так темно, как ночью. Жители относятся к нам прекрасно. Гостеприимны. PS: Как здесь ни хорошо, а так хочется скорее вернуться в Аксай. Меня влечет встреча с тобой».
«10.08.44. Причина моего долгого молчания весьма уважительная. 1 августа немцы попытались нас окружить. И только 8-го, когда они уже ликовали победу, мы при взаимодействии других частей вышли из этого, будь оно проклято, окружения. Ты не можешь себе представить, Катя, ужасы этих десяти дней. Ну ничего, этим варварам пришлось гораздо труднее. Все поле было усеяно трупами немецких солдат. Письма этих десяти дней все пропали, очень жалко, если в их числе были твои».
«05.09.44. Все время идут дожди. Все грязное и мокрое. Сейчас сижу в наушниках за столом и пишу тебе, по стеклам стучит дождь, времени 2 часа ночи, до утра еще далеко. Такие свободные ночи бывают сейчас очень редко».
«20.09.44. Представь себе: сосновый лес, рано утром пение птиц, а потом пение мин и снарядов, от которых, конечно, надо прятаться в землянку. Настроение только и бывает хорошим вечером, когда приходит почтальон. Правда, вот уже два дня он не радует…»
«22.10.44. Опять бои над польскими полями, ты писем ждешь, недели торопя. Их много с фронтовыми штемпелями скопилось за два года у тебя. И пусть у писем далека дорога, но мне от мыслей хорошо моих, ведь эти письма я руками трогал, и ты, читая, будешь трогать их…»
«20.12.44. С Новым годом, Катенька! Я бы очень хотел, чтобы он был годом нашей встречи. Что меня ждет в Новый год – неизвестно. Может быть, я буду в пути, а может, в бою. Но надеюсь, о нас в этот вечер не забудут в тылу».
«23.12.44. Значит, 7.12 был день твоего рождения? Что ж ты раньше не написала? Я бы хоть поздравил тебя. Да, время идет, и я с ужасом думаю, что 30 января мне исполнится 20 лет…»
«30.12.44. Польша. Это мое письмо, очевидно, будет последним с этого места. После 1 или 2 января мы уезжаем вперед, на запад. Как только ты услышишь о наступлении 1-го Украинского фронта, знай, что это пошли мы, потому что наша дивизия – дивизия прорыва. Как я встречу 1945 год, тебе обязательно напишу подробно».
Письма 1945 года начинаются листком от 21 января: «Жди меня, и я вернусь, только очень жди»… Свои знаменитые стихи Константин Симонов написал именно тогда, для укрепления боевого духа советских солдат. Потому что каждый из них все эти тяжкие годы войны хранил в сердце, кроме любви к Отчизне, к родному дому, самую сильную и светлую любовь – к своей Единственной. Вот и Леониду стихи понравились…
«27.01.45. Часто приходится смотреть на карту: какое огромное расстояние разделяет нас. Птица лететь утомится, ветер, и тот не домчится. Но белый листок бумаги прилетит к тому, кому он предназначен…»
«20.02.45. Пиши мне обо всем, что тебя волнует, обо всем решительно. Ведь один я тебя пойму. Тебе будет легче, ты увидишь…»
«05.03.45. Наш возраст почти одинаков, но в наших сердцах большая разница. Пусть я погрубел, пусть вся юность без остатка прошла в солдатской землянке, зато я борец за свободу и этим горжусь. Мы победим врага, кончим войну, вернемся в родные места. С жадностью начнем строить свою жизнь. Мы будем самыми красивыми юношами, самыми мудрыми отцами, и нам не потребуется большего богатства и более надежной опоры, чем та, которая у нас есть: душевная сила и чистота, завоеванная нами в борьбе».
«12.04.45. Через несколько дней мы опять пойдем вперед, это затишье перед бурей. Ты должна помнить одно: все равно я вернусь, и вернусь для того, чтобы быть с тобой».
«20.04.45. Вот уже 4 дня, как мы движемся вперед. С каждым днем Берлин все ближе, а с ним и победа. Бои носят очень жестокий характер, но все равно мы идем вперед. 16.04., в день прорыва немецкой обороны, был тяжело ранен мой товарищ. Кое-как удалось его перевязать, и теперь меня волнует его судьба. Как это тяжело – это был настоящий друг».
«25.04.45. Нахожусь я сейчас около Берлина и надеюсь, что скоро буду там. Вчера, первый раз в этом году, купался в р. Шпрее. У вас там холодно, у нас давно настоящее лето!»
«29.04.45. Получил твое письмо – первое, которое сказало о чувствах твоих ко мне. Как я бесконечно рад! Теперь у меня одно желание – увидеть тебя, мою любимую, желанную Катюшу, ту, чья фотокарточка прошла и пройдет все невзгоды и трудности со мной, которая напоминает дорогой образ. Я так жду этой милой встречи!»
«01.05.45. Сегодня у меня день торжества. Я получил твое письмо, и еще наша часть в такой знаменательный день вошла в Берлин. Я горжусь, что мне выпала доля быть участником взятия Берлина».
И вот письма завершающего периода, послевоенного.
«10.05.45. Чехословакия. Вчера свершилось то, чего долго и упорно желали и о чем мечтали все – кончилась война! Времени свободного нет, все время идем вперед. Сейчас я в г. Праге. Пока, до встречи!»
«05.06.45. Чехословакия. До сих пор мы на месте. Единственная мечта – попасть в Россию. Я всегда верил в свое будущее, как верил в то, что не убьют меня. Ну что же, подождем еще. Я умею ждать!»
«08.06.45. Австрия. Надежда на скорое возвращение в Россию на некоторое время угасла, и вместо намеченного маршрута мы приехали в Австрию. Сейчас отдыхаем после переезда, днем купаемся, а вечером слушаем «Сказки венского леса» в венском лесу. Какое совпадение!»
Последнее письмо (уже не треугольник, а обычный лист без штемпелей, вынутый из конверта) пришло тоже из Австрии.
«05.07.45. Два месяца не работала почта, но ведь она уже работает целую неделю, я получаю письма из дома, от товарищей, а от тебя все нет и нет… Вчера удалось побывать в Вене. Красивый город, но сильно разрушен. Театры, кино работают нормально, а в остальном все мертвое. Как ты встретила конец войны и как идет жизнь сейчас? Пиши. Целую тебя. Леня».
Домой Леонид вернулся летом 1945-го. Поступил учиться в Новочеркасский ветеринарный техникум. Катя уже училась в Ростовском пищевом, потом работала на хлебозаводе в Ростове.
Поженились. Жили по переулку Коллективному, с мамой Кати. Куда все эти годы приходили солдатские треугольники. Однако молодые специалисты села нужны были на востоке области, и Леонида Андреевича направили в сальские степи. Вернувшись в Аксайскую, семья начала строиться. Маме Леонида, как сельской учительнице, полагались 20 соток земли, из них шесть она выделила сыну…
Потом он ушел во вновь открывшуюся АТК «ЮГПС», был водителем, инженером по труду и заработной плате, председателем постройкома. Армавир, Кутаиси, Кировабад, Сургут, где только не приходилось бывать строителям газопроводов…
Екатерина Афанасьевна, верная подруга и спутница, и дома сидела, двух дочерей растила, и паромщицей была, работала в райбыткомбинате до самой пенсии.
Жили дружно, много ездили, по утрам делали зарядку, бегали на Дон купаться, в доме было море книг. Купили дочке Людмиле аккордеон, она по самоучителю выучилась играть… Любимой песней была в доме, конечно, «Катюша»…
Она-то, Людмила Леонидовна, и сохранила бережно эти письма прошедшего «пол-Европы» тогда еще молодого парня, бойца, пронесшего в сердце через все испытания любовь. К Родине, к дому, к своей Катеньке…
Нелли КАНГИНА.
