«Почти вся моя жизнь связана с Ростовским государственным экономическим университетом. Я был практически на всех должностях вузовской иерархии: ассистентом, преподавателем, заведующим кафедрой, деканом, проректором по учебной работе». А в январе коллектив университета выбрал доктора экономических наук, профессора Адама Альбекова ректором РГЭУ (РИНХ).
«Почти вся моя жизнь связана с Ростовским государственным экономическим университетом. Я был практически на всех должностях вузовской иерархии: ассистентом, преподавателем, заведующим кафедрой, деканом, проректором по учебной работе». А в январе коллектив университета выбрал доктора экономических наук, профессора Адама Альбекова ректором РГЭУ (РИНХ).
Непопулярные меры
На выборах вы сказали, что в ближайшие пять лет постараетесь сделать все, чтобы коллектив не пожалел о сделанном выборе. Так о чем должны не пожалеть ваши коллеги?
— Сейчас многие вузы даже с вековой историей теряют свой статус. Наш университет — единственный экономический вуз на Юге России, который готовит высококвалифицированных специалистов для всего ЮФО. И одной из главных задач остается сохранить его самостоятельность. Сегодня в университете работают больше 2 тысяч человек, обучаются более 22 тысяч студентов. Это огромная армия людей, жизнь которых в той или иной степени связана и зависит от эффективного развития вуза, начиная от зарплаты и заканчивая стипендией студентов. И когда я говорил, что коллеги не пожалеют, избрав меня ректором, я имел в виду не одного себя, а всю нашу команду. В системе высшего образования много тех, кто знает, что надо делать, но редко кто знает — как?
— А как надо? Ваши первые шаги?..
— Они непопулярны. Я имею в виду сокращения. Какой бы болезненной для нас ни была эта процедура, но нам необходимо омолаживать коллектив. В университете средний возраст сотрудников практически на пределе всех существующих порогов. Конечно же, люди старших поколений, которые продолжают работать, имеют большие заслуги перед университетом. И было бы несправедливо стричь всех под одну гребенку. Есть такие, кто в 70 лет владеет всеми образовательными технологиями, отслеживает изменения в законодательстве. Но много и тех, кто не может освоить современные информационные технологии, работать с интерактивной доской. Даже если бы не было никаких других причин, мы ради своих студентов должны в расписание занятий ставить более продвинутых молодых преподавателей, прошедших стажировку за рубежом и в наших ведущих вузах.
— Те, кто в университете работает много лет, не обидятся?
— Чтобы не было обид, мы совместно с профсоюзным комитетом вуза разрабатываем широкую программу социальной защиты людей, в которой предусматриваются стимулирующие выплаты к пенсиям ветеранов университета. Рассматриваем также варианты участия наших уважаемых сотрудников в вузовской жизни в качестве консультантов, наставников. У нас есть университет педагогического мастерства, где молодые преподаватели проходят профессиональную подготовку и где ветераны смогут передавать свои глубокие педагогические знания и богатый жизненный опыт.
— Что вы вкладываете в понятие «оптимизация университета»?
– Ряд изменений, без которых мы не сможем двигаться дальше. Они необходимы в самой структуре университета. У нас неповоротливый штат обслуживающего персонала. Существует масса новых компьютерных технологий, а люди по старинке все делают вручную. Взять ту же бухгалтерию. Там все очень просто. У нас всего два источника дохода — государственные субсидии и внебюджетные средства. Все расходы – содержание имущества и зарплата. Компьютерная программа 1С позволяет быстро справляться со всеми расчетами. В бухгалтерии и планово–финансовом управлении работают до 30 человек.
Люди не хотят увольняться, но и осваивать новые технологии не могут. Эта проблема не только наша, но и многих вузов.
Один из серьезных вопросов — хоздоговорная тематика науки. Как говорит мой коллега, ректор финансового университета при Правительстве России Михаил Эскиндаров: «Университет без науки — это ремесленное училище». В последние пять лет у нас наметилась мощная динамика в развитии науки. Вместе с тем, объем привлеченных средств от научных работ составил 25–27 тысяч рублей на
одного сотрудника преподавательско–профессорского состава при нормативе — 50. Скажем, с тем же, уже упомянутым финансовым университетом, Санкт–Петербургским университетом экономики и финансов у нас одни и те же направления, специальности. Но они в разы перекрывают показатель научной эффективности вуза. И в нашем университете есть огромный научный потенциал, наработки, которые могут быть применены для развития области, Южного федерального округа. Надо только умело их использовать и позиционировать наши направления.
Зарплата и надбавки
— В своей программе вы пообещали, что «каждый сотрудник будет получать зарплату сколько положено». А сколько положено?
— В университете есть сотрудники, базовая зарплата которых была ниже минимальной — 4, 5 тысячи рублей. И первое, что я сделал, став ректором, установил всем категориям сотрудников оклад не ниже минимального.
Это базовая зарплата, установленная государством. У нас нет ни одного сотрудника, который получает только пять тысяч рублей. И я никаких денег, которые университет не зарабатывает, не обещал и не мог обещать. Мы будем получать только то, что заработаем. Но есть реальная возможность провести серьезную оптимизацию внутри структур университета. Помните у Жванецкого: «Нас много, машин мало. Нас много – хороших пальто мало. Нас много – холодильников мало. Нас должно быть мало». Для того, чтобы получать высокую зарплату, нас должно быть меньше, а производительность труда должна быть выше. Вот тогда зарплата будет больше, чем сегодня. Конечно, в директивном порядке сокращать коллектив никто не собирается. Тем не менее мы неуклонно будем следовать тому, чтобы оптимизировать и структуры вуза, и численность внутри структуры.
— Часто в вузах распределение стимулирующих надбавок к зарплате становится поводом для всяческих разговоров. Вы, как ректор, можете предложить коллегам такие варианты распределения средств, чтобы у людей не возникало подобных разговоров?
— В университете больше половины зарплат состоит из надбавок — постоянных, установленных на год и разовых. Но границы их размеров размазаны, поэтому в коллективе возникает определенное напряжение. У людей есть право считать, что при распределении надбавок мы пользуемся формальными принципами. Мы изучили опыт Кубанского госуниверситета. Там используется балльная система установления стимулирующих надбавок к зарплате. Допустим, разработал сотрудник методичку, написал монографию, является членом диссертационного совета, принял участие в конференции – все оценивается баллами. У него, к примеру, набирается 1000 баллов, а у кого–то — 800, 700. Они суммируются по всем сотрудникам университета, условно – 250 тысяч баллов. Фонд стимулирования на месяц, допустим, 5 миллионов рублей. Делим на общее число баллов и получаем вес в рублях одного балла – 20 рублей. Скажем, у меня было 1000 баллов. Я получаю двадцать тысяч рублей. Все достаточно прозрачно.
— Не получится так: кто понравился, тому и баллы выше?
— Это позволяет делать нынешняя система распределения, а новая — исключает такой подход. Все результаты вывешиваются на сайт. Каждый может увидеть, кто, за что получает деньги. Справедливая система. Она избавит нас от многих проблем. Такой же принцип при назначении повышенной стипендии студентам. Он предусматривает пять критериев. Если студент соответствует им, он получает до 8 тысяч рублей к академической, социальной стипендии. Являясь студентом, человек может получать на уровне стартовой зарплаты молодого специалиста.
Экзамены покажут
— В свое время в вузы поступали по знакомству. А сейчас влияют знакомства на поступление?
— В нынешних условиях упоминать об этом неуместно. Средний балл по ЕГЭ выпускнику выставляют в школе, университет в этом не участвует. Выпускник подает документы в вуз, может сдать их даже в электронном виде. Мы их сверяем с федеральной базой, получаем подтверждение по ЕГЭ и зачисляем в абитуриенты. Списки вывешиваются, и каждый видит свои баллы и свою позицию в общих списках.
— А как учатся? Во многих вузах первая же сессия показывает, какие это баллы: истинные или «нарисованные».
— Такая проблема существует. Но, опять же, мы не контролируем сферу общего образования. Нам доверяется, образно говоря, лепить и обжигать горшки. Но глину нам поставляет система ЕГЭ. А можно из этой глины лепить шедевр или нет, видно уже по результатам первой сессии. К примеру, баллы ребят из нашего региона вообще не конкурируют с теми, что предоставляют абитуриенты из республик Северного Кавказа. И, естественно, если выпускник выбрал вуз и поступил по высоким баллам, мы по закону не можем его не принять. А вот первая сессия действительно показывает истинную картину знаний. Если знания не позволяют осваивать основную образовательную программу по избранной специальности, мы предлагаем таким студентам либо перейти на заочное обучение, либо отчисляем.
— Можно еще с помощью «конверта» сдавать экзамены.
— Каким образом? В нашем университете балльно–рейтинговая система оценки остаточных знаний. Баллы считает компьютер. Студент пересдает экзамен только в случае, если претендует на отличную оценку. Есть другая проблема. У нас жесткая пропускная система. Но вокруг нашего университета крутятся лихие, так сказать, люди, которые вылавливают первокурсников и предлагают им какие–то посреднические услуги. Хотя мы предупреждаем ребят, чтобы ни на кого не надеялись, не заводили знакомства с подозрительными людьми. Никто не поможет.
— Когда стало известно о том, что ваша кандидатура рассматривается на должность ректора, у многих возникла мысль о том, что в вузе станет учиться много ребят из кавказских республик.
— Во–первых, с моей исторической родиной проблема вообще не стоит. Там министр образования России систему сдачи ЕГЭ назвал самой объективной. Он взял ее под личный контроль. В республике поступили мудро – обеспечили контингентом абитуриентов свои вузы. И меня, честно говоря, предположения, о которых вы упомянули, огорчают. Для меня, если чеченец, грек, еврей, армянин сдал единый государственный экзамен и поступил в вуз, он становится одним из наших студентов. А уличные настроения мы никогда не пускали в наш вуз. Университет живет по принципу одной дружной семьи и прекрасно понимает свою главную миссию — готовить высококвалифицированных специалистов и воспитывать высоконравственных людей.
О толерантности
— В вашем вузе учатся студенты разных национальностей, вероисповедания. А как вы относитесь к вузам, которые приветствуют в своих стенах религию?
— Если они это делают, у них для этого своя мотивация. Религия, по большому счету, помогает человеку, скажем, обеспечить себе будущее для потусторонней жизни. Для этого есть церковь, мечеть, синагога — это их работа. Мы — светский вуз. И готовим специалистов не для загробной, а для этой жизни. Чтобы человек набирался знаний и потом использовал их для своего и других людей блага. И ни одной религии это не противоречит. Что касается внутреннего духовного мира — это духовный мир каждого человека. И вам, к примеру, нет никакой пользы от того, как я строю по вертикали свои личные отношения с богом. Мы с уважением относимся к религии, внутреннему духовному миру каждого. Но мы объясняем студентам: раз вы пришли к нам учиться, тогда вы должны жить по законам учебного заведения. Эти законы и положения прописаны в Уставе вуза. Каждому первокурснику мы вручаем справочник, в котором есть информация об истории вуза, его гимн, внутренний распорядок, учебный график, расписание занятий университета, вплоть до тех или иных внешних угроз и рисков, в том числе радикальные религиозные и политические движения, наркомания и СПИД.
— Можете одним словом сформулировать ваш жизненный принцип?
— Уважение. Уважение к себе, к профессии, к людям, к государству. Не люблю слово толерантность.
— Почему?
— Попробуйте заменить его словом «уважение», и все станет на свои места.
