Пули с противным свистом резали все живое вокруг этого ДОТа. Десятка два казаков лежало мертвыми на подступах к вкопанной в землю бетонной крепости. Она стала на пути атаки бойцов 5-го Донского казачьего корпуса, поливая пулеметным огнем все, что шевелилось вокруг выжженной высотки. Из этого ДоТа было видно, как причудливо извивается Миус, среди зеленых долин и обрывистых холмов необъятной, бескрайней земли Войска Донского. Но тому, кто был внутри бетонного укрытия, было точно не до красот природы. « Вашу мать, краснопузые, сколько вас там еще? Подходите! Патронов на всех хватит!!»,- орали на чистом русском из ДОТа. Эхо далеко разносило эти слова неизвестного пулеметчика, который забрал уже не одну казачью жизнь.
Немецкий ДОТ на Миус Фронте. До сих пор хорошо сохранился
«Что же это такое?», - думал Матвей, командир казачьей штурмовой роты – «свои против своих же воюют. И где? На нашей родной земле до тла выжженной фашистами». От этой мысли у ротного кружилась голова и кровь била барабанными палочками в тронутые сединой виски 20-ти летнего командира. Матвей ушел добровольцем на фронт из своей станицы в первую неделю войны. Дома остались сестры, мать и отец. Батя даже не вышел в тот летний день попрощаться с сыном. До того не любил он ни власть, ни коммунистов, ни Красную Армию, с которой сражался еще в Гражданскую под началом атамана Краснова.
Казаки штурмового подразделения Советской армии
Чем больше Матвей слышал ругательств из ДОТа, тем сильнее узнавал он знакомый с детства хриплый голос. «Суки, комуняки недорезанные, кацапы недобитые! Мало я вас в Гражданскую убивал? Подходите! Попробуйте казачьего огонька!!». Да, он не мог ошибаться. Матвей слышал голос своего отца. Лежа в каких-то тридцати шагах от ДОТа, он вдруг понял, что там за пулеметом его родной отец. Отец, который когда-то посадил его на коня и учил ездить верхом. Отец, с которым ловил рыбу и охотился лютой зимой на матерого волка. Отец был теперь за немцев, по другую сторону окопов. Матвей, казалось, теряет сознание, в глазах все вдруг стало темно-красным и, пахнущая пороховым дымом земля, вдруг поплыла как река. Матвей медленно, отряхивая с себя пыль, начал вставать из своей неглубокой воронки. «Батя, батя, не стреляй! Я сын твой старший, Матвей. Слышишь меня? Здесь все наши казаки с Дона. В кого ты палишь? Кого убиваешь?», - орал ротный, в отчаянии, уже встав во весь рост напротив пулеметной амбразуры. ДОТ молчал. Сквозь пороховую гарь, пыль и тяжелый, черный дым, закрывший плотной паутиной небо, вдруг выглянуло, блеснуло золотым лучиком солнце. Лучик этот на мгновение осветил выжженную полянку перед ДоТом, наполнив ее теплым светом. Даже убитые, которые лежали перед амбразурой, казалось, прилегли отдохнуть и заснули после долгой дороги. Матвей, слегка улыбнувшись теплоте солнечного света, не спеша пошел по направлению к пулеметной точке. «Узнал ты меня, батя? Оставь ты этот пулемет, брось его! Не стреляй казаков наших! Вот со станицы двух уже положил…» - кричал ротный, щурясь летнему донскому солнцу. « Кого убил-то из станичников?»,- наконец глухо ответили из укрытия. «Кулика старшего и сына его Петра, соседей пострелял», - прокричал Матвей, на мгновение остановившись. «Жаль сынку, добрые казаки были… До той поры пока звезды красные бесовские на себя не одели»,- уже громче ответили из ДОТа. «Батя, хватит с тебя войны, выходи! Не троним тебя! Никому не дам пальцем тебя коснуться! Домой поедем, в станицу»,- Матвей уже был на расстоянии точного броска гранаты от бункера. «Ничего ты, Матвейка, так и не понял»,- вдруг совсем громко и резко прокричали из ДОТа-« никогда не сдаются казаки и своей земли никому не отдадут! Лучше умрут, чем так опозориться! Мамку береги». Матвей начал было отвечать, что мать зимой зарезали пьяные румынские солдаты и хату их сожгли, но батя его уже не слышал. В ДОТе раздался мощный взрыв. Ротного ураганом взрывной волны кинуло на землю и засыпало кусками глины, бревен, бетона. Солнце, ещё секунду назад радовавшее своим тёплым светом казаков, погасло.
Казаки на Миус Фронте.взрыв ДОТа в ходе атаки
Матвей очнулся в Ростовском госпитале на Гниловской совсем седой. Только в декабре 1943-го он сумел догнать свою роту уже далеко за Днепром. К тому времени из казаков, с которыми он уходил на войну с Дона, в живых остался лишь один. Большая часть его земляков так и осталась на густо политой кровью Донской земле.
Донские казаки в рядах немецкой армии
P.S.: В 1943-м на Миус фронте сошлись в кровавых боях казаки 4-го и 5-го казачьих корпусов и 25 тысяч таких же казаков из тех же казачьих станиц, но только ставших на сторону немецкой армии. В советских штабных документах казачьи формирования Вермахта именовались «Батальоны изменников Родины». Большинство из солдат воевавших в этих батальонах не захотели покидать свои родные земли и навсегда остались на полях сражений у реки Миус. P.S.: В 1943-м на Миус фронте сошлись в кровавых боях казаки 4-го и 5-го казачьих корпусов и 25 тысяч таких же казаков из тех же казачьих станиц, но только ставших на сторону немецкой армии. В советских штабных документах казачьи формирования Вермахта именовались «Батальоны изменников Родины». Большинство из солдат воевавших в этих батальонах не захотели покидать свои родные земли и навсегда остались на полях сражений у реки Миус.
