Австралийская газета, пакет из IKEA, пачка цемента французского производства. Казалось бы, ничего общего у этих предметов нет. А на деле во всех трех — частичка Карелии. Бумага. На ней печатают статьи, из нее делают тару для покупок и сыпучих стройматериалов.
Карельскую бумагу сегодня знают по всему миру. Что уж говорить о самой республике, для которой крупные целлюлозно-бумажные производства — источник денег в бюджет, рабочие места для местных жителей, двигатель жизни в моногородах и просто повод для гордости.
Точка роста
К началу 20 века в России работало около двухсот бумажных производств. После революции 1917 года от них осталась примерно четверть: многие предприятия после распада империи оказались за пределами государства. Еще были Первая мировая и гражданская войны — выпуск бумаги ощутимо упал.
А она была нужна: развивающаяся промышленность нуждалась в упаковке, а печатная пресса в то время стала незаменимым инструментом пропаганды — газетная бумага шла на вес золота. В таких условиях власти решили строить новые бумажные фабрики и обратили взор на северо-запад.
«Здесь, в Карелии, были значительные запасы леса, и было логично именно тут разместить такие производства. Преимуществом было и то, что этот регион расположен близко к европейской части страны», — объясняет Олег Кулагин, доцент кафедры отечественной истории Института истории, политических и социальных наук ПетрГУ.
Олег Кулагин. Фото: «Республика» / Любовь Козлова
Строительство Сегежского ЦБК. Фото: из архива Сегежского ЦБК
Минус был только один — к началу 1920-х экономика Карелии оказалась практически разрушена, и ее предстояло поднимать. 26 апреля 1921 года Совнарком принял постановление об основных направлениях хозяйственного развития региона: ускоренное развитие должны были получить горная, деревообрабатывающая и бумажная отрасли промышленности.
«Главной точкой роста стал именно лесопромышленный комплекс, остальные сферы — рыбная, строительная и так далее — подтянулись следом, — отмечает Олег Кулагин. — Это был своеобразный трамплин, от которого отталкивалась экономика».
В Карелии, согласно плану, должно было появиться несколько новых индустриальных узлов развития. Один из них создали в Кондопоге, другой, чуть позже, — в Сегеже. Их развитие прервала Великая Отечественная война, но уже в 40-50хх годах два крупнейших целлюлозно-бумажных комбината гремели на всю страну.
«Это предприятия союзного уровня, градообразующие и регионообразующие, — говорит Олег Кулагин. — В Карелии много моногородов, жизнь которых зависит от одного производства: если оно загибается, это сказывается на всех сферах. А Кондопожский и Сегежский ЦБК остались точками роста в сложные 90-е, и это увеличивает их значение для республики».
Кондопожский ЦБК: история
Своим появлением Кондопожский ЦБК во многом обязан Эдварду Гюллингу. Возглавив Карельскую трудовую коммуну, он взялся за электрификацию и развитие промышленности, в том числе бумажной.
Кондопогу выбрали не случайно: там еще до революции начали строить ГЭС, чтобы запитать от нее завод по производству азотной кислоты (ее используют при изготовлении пороха). Гюллинг о проекте знал, но вместо оборонного предприятия решил строить мирное — целлюлозно-бумажную фабрику.
Первую очередь предприятия запустили в 1929 году. Поначалу бумагоделательная машина была только одна — хоть и самая современная, немецкая. Но к началу Великой Отечественной войны их стало уже три, причем машина №3 — «санитарка» — работала на отходах и делала упаковочную бумагу.
«А отходов в то время было очень много: и техника была не настолько совершенной, и рабочие с ней не очень хорошо умели справляться, — говорит Татьяна Манойлина, заведующая технической библиотекой Кондопожского ЦБК. — В результате машина №3 нередко перевыполняла установленный для нее план. Она, кстати, работает до сих пор — конечно, уже серьезно модернизированная, но свою историю она ведет с 1937 года».
Татьяна Манойлина. Фото: «Республика» / Любовь Козлова
Первая продукция целлюлозного завода, 1935 год. Фото: из фондов музея Кондопожского ЦБК
Войну оборудование пережило в эвакуации, после победы полуразрушенный комбинат быстро восстановили. А настоящий его расцвет начался в середине 1950-х, когда директором стал Виктор Холопов.
Он управлял предприятием 26 лет, за это время провел шесть этапов расширения, увеличил выпуск бумаги в 10 раз. А начал с того, что сделал по тем временам невозможное: изменил план развития комбината, утвержденный высшим руководством в Москве.
«Когда он приехал, уже был составлен проект по расширению предприятия, — рассказывает кондопожский краевед Елена Садовская. — И по этому проекту на Кондопожском ЦБК должны были установить четыре стареньких машины, полученных по репарации из Восточной Европы. Но Виктор Михайлович понимал, что это будет шаг назад, и начал проводить в министерстве разъяснительную работу: убеждал, что нужны новые скоростные широкоформатные машины, которых в Советском Союзе еще не было и на покупку которых нужна была валюта. И победил в этой битве: оборудование закупили и поставили. Положительную роль в решении этого вопроса сыграло всесоюзное постановление «О мерах по ликвидации отставания целлюлозно-бумажной промышленности», выпущенное в 1960 году».
Елена Садовская. Фото: «Республика» / Любовь Козлова
Виктор Холопов (в центре). Фото: из фондов музея Кондопожского ЦБК
Тем временем вокруг комбината рос город: рабочим надо было где-то жить, их детям — ходить в школу. В 1960 году Кондопогу объявили всесоюзной ударной комсомольской стройкой — как легендарные БАМ или Атоммаш.
Сам завод тоже расширялся: новые буммашины, новые цехи, новая ТЭЦ. На кондопожской бумаге в то время печаталось 300 наименований газет, в том числе издания-многомиллионники: «Правда», «Известия», «Советский спорт». А в конце 80-х годов предприятию разрешили часть продукции продавать самостоятельно — бумага шла, например, на вкладки с выкройками для журнала Burda Moden.
«Нам присылали очень много этих журналов и мы разыгрывали их среди женщин, — говорит Елена Садовская. — Дамы очень радовались, шили себе по ним одежду — Кондопога была самой модной. А те, кто шить не умел, тоже были не против заполучить яркие журналы, чтобы их красиво положить дома».
Кондопожский ЦБК: Виталий Федермессер
Очередной виток развития города и комбината связан с именем Виталия Федермессера. Его, прилежного ученика Виктора Холопова, кондопожане называли «красным директором», дядей Федей, генералом, а то и просто — хозяином.
Федермессер впервые пришел на комбинат в 1965 году на преддипломную практику. А после защиты встал вопрос о распределении. Диплом с отличием позволял выбирать, но Виталий Александрович решил ехать туда, где «больше нужен Родине и партии». В Кондопогу.
«В это была вся суть Виталия Александровича, хотя его жена Лариса не очень обрадовалась — она-то была южанкой, — рассказывает писатель и краевед из Кондопоги Татьяна Осинина. — Виталий Александрович во всех тонкостях узнал производственный процесс, потому что прошел весь трудовой путь, от начальника смены до генерального директора АО «Кондопога», которым стал в 1989 году».
Татьяна Осинина. Фото: «Республика» / Любовь Козлова
Виталий Федермессер (стоит). Фото: из фондов музея Кондопожского ЦБК
К руководству Федермессер приступил энергично: проводил на комбинате модернизацию, добился запуска долгожданной «десятки». Эту буммашину заказали еще при Союзе, а когда он развалился, оборудование целых десять лет стояло на территории ЦБК под открытым небом.
К установке смогли приступить только к началу 2000-х, но фирма-производитель к тому времени разорилась. А значит, не было ни чертежей, ни шеф-монтажа — собирали методом проб и ошибок. И все-таки собрали: на запуск в 2003 году приехал даже президент России Владимир Путин.
Вообще перестройку комбинат пережил вполне благополучно. Пока страну сотрясали кардинальные перемены и предприятия закрывались одно за другим, Кондопожский ЦБК даже ни разу не остановился.
«Мы потеряли часть внутреннего рынка, потому что разорились многие газеты, — говорит Елена Садовская. — Поэтому комбинату пришлось выходить на мировой рынок, а перед этим — модернизировать производство, чтобы бумага имела товарный вид».
Так кондопожская бумага стала расходиться по свету: США, Австрия, Англия, Германия, Италия, Норвегия, Индия, Китай — проще сказать, куда ее не отгружали.
Кондопожская бумага. Фото: «Республика» / Любовь Козлова
Кондопожане, впрочем, Виталия Федермессера знали и запомнили не только как директора комбината. За десять лет его стараниями на деньги ЦБК построили 23 жилых и социальных объекта: детскую музыкальную школу, стадион, Дворец искусств, Ледовый дворец, поликлинику, профилакторий.
«Комбинат и город в то время жили единой властью. Мы были как одна семья и знали, что комбинат нам всегда поможет, — рассказывает Татьяна Осинина. — Очень часто Виталия Александровича обвиняли в том, что он стремился к власти, и она у него действительно была огромная. Но я думаю, что это не было самоцелью: он хотел быть уверенным, что предприятие и город будут жить и развиваться».
Кондопожский ЦБК: наши дни
Успешно пережив перестройку, комбинат стал приходить в упадок в 2013 году: из-за нехватки сырья одна за другой останавливались буммашины, ЦБК вступил в процедуру банкротства. Положение спас инвестор — ООО «Карелия Палп»: буквально за несколько месяцев производство восстановили.
«Все чаще звучит мнение, что через пять, десять, ну максимум 30 лет продукция целлюлозно-бумажной промышленности вымрет как мамонт, — говорит Виктор Толстов, нынешний генеральный директор АО «Кондопожский ЦБК». — Но идут годы, научно-технический прогресс развивается, а люди по-прежнему используют бумагу: заключают на ней договоры, читают прессу, используют для упаковочных решений».
Виктор Толстов. Фото: из архива Кондопожского ЦБК
Кондопожская бумага. Почти готова к отправке. Фото: пресс-служба Кондопожского ЦБК / Иван Сорокин
Сейчас Кондопожский ЦБК — это более трех тысяч работников, шесть буммашин, целлюлозный завод, собственная теплоэлектростанция, столовая, поликлиника, музей. Практически город в городе, жизнь в котором крутится вокруг производства бумаги.
Процесс за многие годы отлажен идеально. Еловые бревна поступают на ЦБК автомобильным транспортом, по воде или железной дороге. Их пилят, окоряют в специальных барабанах и разводят на два потока.
Часть сырья отправляют на древесномассный завод. Там стоят дефибреры — своеобразные терки, которые перетирают дерево в кашу. Остальная древесина идет на производство целлюлозы: баланс рубят в щепу, загружают ее в котлы и варят 8-9 часов в «бульоне» из серы, соды и воды.
Целлюлозу смешивают с древесной массой и большим количеством воды. Смесь поступает в бумагоделательную машину и проходит несколько этапов, на каждом из которых удаляется влага, из массы формуется бумажное полотно. Бумага проходит через продольно-резательный станок — остается только упаковать и отправить.
Гладкая и белая. Фото: пресс-служба Кондопожского ЦБК / Иван Сорокин
За прошлый год Кондопожский ЦБК выпустил 685 тысяч тонн газетной бумаги. Если ее всю загрузить в железнодорожные контейнеры и выстроить в ряд, то первый вагон такого «поезда» стоял бы в Петрозаводске, а последний — в Санкт-Петербурге.
Примерно половину от этого объема отправили в Индию, сегодня это один из основных потребителей. А вообще кондопожская бумага уезжает в более чем 60 стран мира: на ней, например, печатают британские издания «The Guardian» и «Daily Mirror», китайскую газету «Жэньминь жибао», испанскую «La Nueva España».
«Самым экзотическим событием для компании стало получение заказа из Австралии. Факт неординарный: в Австралии ещё никогда не печатали газет на бумаге из Кондопоги. А теперь будут, — говорит Юрий Айвазов, генеральный директор ООО «Карелия Палп». — Сегодня на мировой карте поставок ООО «Карелия Палп» представлены все континенты, кроме Антарктиды».
Юрий Айвазов. Фото: из архива Кондопожского ЦБК
Страны и языки разные, а бумага — одна и та же. Фото: «Республика» / Любовь Козлова
Сегежский ЦБК: история
Сегежский комбинат чуть моложе кондопожского: решение о его строительстве приняли в 1935 году. Предприятие задумывалось как промышленный гигант, который производил бы больше сульфатной целлюлозы, чем европейские «собратья». Часть сырья планировали поставлять на другие предприятия, а остальное использовать на собственные нужды — изготовление оберточной бумаги и бумажных мешков.
Место для такого производства выбрали самое подходящее: вокруг — богатые леса, совсем рядом дороги на Ленинград и Мурманск. Корпуса возвели всего за два с лишним года силами заключенных и спецпоселенцев, которыми руководили опытные инженеры.
Первую буммашину привезли из Германии, причем с ее установкой вышла целая история.
«Рассказывали, что немцы поставили узлы, электрооборудование и предложили свои услуги в монтаже, — рассказывает Владимир Нохрин, главный технолог Сегежского ЦБК. — Наши отказались — не из политических соображений, а скорее из экономии. Тогда немецкие фирмы «забыли» выдать монтажные чертежи, но сегежские мастера собрали машину в рекордно короткие сроки и очень скоро ввели ее в строй».
Первую очередь предприятия сдали в эксплуатацию в 1939 году, а уже к следующему году из его цехов вышли 43 миллиона бумажных мешков. К началу войны на комбинате работали целлюлозный завод и три бумагоделательных машины, мешочный цех.
Строительство Сегежского ЦБК. Фото: из архива Сегежского ЦБК
Во время Великой Отечественной пришлось перепрофилироваться на оборонку: в цехах комбината делали минометы и мины, бумажные водонепроницаемые палатки, спальные мешки. И только в 1943 году вновь заработали варочные котлы и буммашины — довоенного уровня удалось добиться буквально за пару лет.
Толчок к серьезной модернизации дало то самое постановление о ликвидации отставания в целлюлозно-бумажной промышленности, выпущенное в 1960 году: на комбинате появлялись новые буммашины, расширялись цеха, менялось оборудование.
«Появился устойчивый на многие годы термин «Большая Сегежа», которая была объявлена Всесоюзной ударной комсомольской стройкой. Молодежь ехала на комбинат со всех концов страны», — говорит Нелли Андреева, директор по управлению персоналом Сегежского ЦБК.
Нелли Андреева. Фото: из архива Сегежского ЦБК
Бульвар Советов в Сегеже. Конец 70-х. Фото: из архива Сегежского ЦБК
Вскоре Сегежский ЦБК не имел равных в — лесопромышленном комплексе СССР. Вплоть до 1990-х две трети потребляемых в стране бумажных мешков производились именно там.
После распада СССР комбинат какое-то время был на плаву, а к концу 90-х погрузился в кризис: цеха остановились, предприятие вот-вот должно было стать банкротом. Но — не стало: к началу 2000-х трудности удалось преодолеть, производство — восстановить, рынки сбыта — вернуть и расширить.
Ну а в 2014 году Сегежский ЦБК выкупил новый собственник — акционерно-финансовая корпорация «Система». С этого началась его новейшая история.
Сегежский ЦБК: наши дни
Придя на комбинат, новые владельцы начали беспрецедентно масштабный проект модернизации стоимостью 200 миллионов евро. Главным событием стал запуск новой бумагоделательной машины, которую ввели в строй в 2017 году.
Открытие новой бумагоделательной машины на Сегежском ЦБК. Фото: ИА «Республика» / Николай Смирнов.
Буммашина фирмы Voith стала первой, установленной в России за последние 25 лет. Другие заводы страны за эти годы оборудование, конечно, тоже обновляли, но покупали или неполный комплект, или не новые машины. Чтобы привезти «немца» в Сегежу, понадобилось 600 грузовиков, оборудование собирали 200 монтажников, а с его запуском производственные мощности на комбинате выросли на треть.
Теперь новая бумашина, как и остальные, производит небеленую крафт-бумагу для упаковки. Она отличается особой прочностью, но при этом «дышит», позволяя сохранять температуру и влажность того, что в нее упаковано.
«На сегодняшний день крафт-бумага — наиболее востребованный продукт среди всех упаковок: из нее можно изготовить не только мешки для сыпучих строительных материалов, но и пакеты для супермаркетов и ресторанов, конверты и другую продукцию, — рассказывает Григорий Иванов, директор по производству Сегежского ЦБК. — Представить себе мир без бумажных пакетов невозможно. Хотя бы потому, что их полиэтиленовый аналог наносит значительный урон экологии планеты, ряд государств полностью запрещает его использование».
Григорий Иванов. Фото: из архива Сегежского ЦБК
Сегежская упаковка. Сегежский ЦБК. Фото: Игорь Георгиевский
На производство бумаги идет чистая хвойная древесина — никакой макулатуры. Из сырья на комбинате варят целлюлозу — в огромном котле высотой 63 метра. Целлюлоза поступает в размольно-подготовительный отдел, где размалывается, очищается и смешивается с добавками. В таком виде жидкая масса поступает на буммашину, где обезвоживается, прессуется и сушится — на выходе получаем бумагу.
Побочные продукты производства на комбинате тоже не пропадают: черный щелок, образующийся при варке целлюлозы, например, сжигают в печах теплоэлектростанции — получается пар и электричество для работы цехов.
Готовая бумага режется на рулоны нужных форматов и уходит на склад. Сегодня ее экспортируют в 62 страны, от Дании до ЮАР. Продают, впрочем, не всё: часть поступает на «Сегежскую упаковку» — завод по производству мешков.
Сегежская бумага и мешки занимает львиную долю мирового рынка. А в планах — пойти еще дальше: в 2019 году на предприятии запустили очередной этап модернизации. На выходе планируют освоить производство не только хвойной, но и лиственной целлюлозы, а еще — начать производить белую бумагу и картон.
Бумага в деле
Работники «Сегежской упаковки» до сих пор по старинке зовут ее «Бумтарой»: в советское время это был цех комбината, в котором мешки даже не склеивались, а сшивались. Сейчас это отдельное предприятие в составе холдинга Segezha Group.
Сегежская упаковка. Сегежский ЦБК. Фото: Игорь Георгиевский
Превращение рулона бумаги в мешки происходит стремительно — со скоростью около 300 штук в минуту. Еще быстрее наносится краска: полноцветное изображение печатается со скоростью 500 метров в минуту.
За печать отвечает итальянская печатная машина Crystal, единственная в России способная работать сразу с 8 цветами. Принцип ее работы не сильно отличается от классических машин: несколько валов создают на бумаге оттиск, который формируется в изображение с помощью наложения друг на друга нескольких цветов.
Мешочный бизнес обычно остается в тени: такую сферу деятельности принято обозначать термином «b2b «, то есть «бизнес для бизнеса». Поэтому и лейбл Segezha group известен больше крупным компаниям, чем рядовым покупателям. Но и они могут прикоснуться к продукции комбината, купив какой-нибудь товар в бумажной упаковке.
Готовая продукция. Фото: «Республика» / Игорь Георгиевский
Зато с газетами широкий потребитель имеет дело каждый день. В Карелии свое издание есть буквально в каждом районе. И печатаются они в петрозаводской типографии «4х4», и все — на кондопожской бумаге.
«Она очень качественная по всем показателям: однородная, не пыльная, достаточно светлая, — рассказывает замдиректора типографии Татьяна Медведь, которая работает в печатной сфере около 30 лет. — И если у нас спрашивают, на какой бумаге мы работаем, и слышат в ответ про кондопожскую, это для партнеров звучит как знак качества».
На продукции Кондопоги в типографии печатают газеты — карельские, мурманские, даже некоторые петербургские, а еще разнообразные буклеты и листовки. В месяц на все это уходит порядка 30-40 тонн бумаги. К счастью, проверенный временем поставщик находится совсем рядом.
Печать газет. Фото: «Республика» / Леонид Николаев
Типография «4Х4». Фото: «Республика» / Леонид Николаев
