Чудесный мандарин. Замок герцога Синяя Борода

Композитора Белу Бартока на обращение к балету вдохновил успех дягилевской труппы, в 1910-е сделавший балет модным и востребованным музыкальным жанром.

Однако жутковатый экспрессионистский сюжет, взятый композитором за основу либретто «Чудесного мандарина», препятствовал признанию этого сочинения в 1920-х.

Дирекция Будапештской оперы, планировавшая его постановку, испугалась «безнравственности сюжета»; представить публике «Чудесный мандарин» осмелился Кельнский оперный театр в 1926 году, однако и там очень скоро спектакль был снят с репертуара.

Музыка балета обрела признание только после смерти композитора: с конца 1940-х в разных театрах мира стали появляться ее хореографические прочтения. Среди их авторов были Флеминг Флиндт, Ролан Пети, Леонид Лавровский, причем последний, готовя спектакль в Большом театре, позволил себе смягчить неприглядную остроту либретто.

Хореограф Юрий Посохов в своей версии «Чудесного мандарина» не отходит от написанного Бартоком. «Чем больше слушаешь эту музыку, тем глубже вникаешь в нее и всегда находишь что-то новое»,  — говорит хореограф и подчеркивает, что, создавая хореографию, прежде всего, отталкивался от музыки. А перипетии магически-детективного сюжета в его минималистском и зрелищном спектакле оправдывает эмоциональный танец солистов.