Руслан и Людмила

Роскошным цветком, выросшим на русской музыкальной почве, назвал оперу «Руслан и Людмила» Владимир Одоевский. Партитура Глинки ломится от музыкальных яств, как столы на княжеском пиру в первом акте. Окрыленная пушкинским гением фантазия композитора творила одну чудесную мелодию за другой, создавала неслыханные аккорды, подсказывала оригинальные решения в оркестровке. Сполна компенсировав потери, неизбежно сопровождающие переработку литературного шедевра в оперное либретто, Глинка сочинил эпическую волшебную оперу-сказку о бесстрашном Руслане и его верной невесте Людмиле, об испытаниях и искушениях, о борьбе света и тьмы. Архитектура оперы монументальна: в крайних актах — многолюдные киевские сцены, между ними — музыкальный «роман-странствие», серия приключений трех претендентов на руку княжеской дочери: могучего русского богатыря, мечтательного хазарского князя и хвастливого варяжского витязя. Все герои выписаны Глинкой необычайно ярко, равно как и места, куда их приводит трудная дорога, будь то пещера кудесника Финна, усеянное костями поле битвы, дворец коварной Наины или волшебные сады Черномора. Глинкинский цветок оставил после себя множество семян — музыкальных находок и идей, из которых впоследствии выросли лучшие творения русской композиторской школы.

Слова Одоевского о «Руслане и Людмиле» можно отнести и к постановке этой оперы в Мариинском театре. Бельгиец Тьерри Боске месяцами работал в художественных мастерских театра, лично искал ткани для костюмов в магазинах по всему миру, стремясь спустя девяносто лет воспроизвести умопомрачительные краски и орнаменты легендарного спектакля 1904 года. Тогда, в год столетнего юбилея Глинки, над оформлением «Руслана» работали Константин Коровин и Александр Головин. Пышный русско-византийский модерн их сценографии поражает и сегодня, как в целом, так и в деталях, рассматривать которые — отдельное удовольствие. Картины оперы сменяют друг друга, словно страницы гигантской иллюстрированной книги сказок. Отдельного упоминания заслуживают танцы; они воскрешают другой юбилейный спектакль, 1917 года, когда в Мариинском театре праздновали 75-летие со дня первого представления «Руслана и Людмилы». Он шел в знакомых декорациях, но с новыми танцами Михаила Фокина. Ускользнувший от либреттистов пушкинский юмор вернулся в поставленных Фокиным танцах и шествиях, особенно — в кульминационном Марше Черномора.