MotherFatherSistersBrother. МамаПапаСестрыБрат

Чехов воспринимается здесь не традиционно, не через призму психологического театра, поскольку в его драмах проблематика внеличностная, не индивидуальная, а общечеловеческая. И в этом его безусловная близость драматургии абсурдистского направления Эжена Ионеско. Современному человеку очень сложно понять проблемы сестер Прозоровых, в сущности эти женщины не существуют, потому что не действуют. Они говорят о какой-то Москве. Кто сейчас вообще хочет в Москву? Нелепость! Из-за Москвы и отрицания ее родился французский язык, как образ недосягаемой цели и какого-то глазированного пафоса интеллигентных разговоров. Очень важно, что в начале пьесы — поминки по отцу, а в финале — смерть барона и ушедшие офицеры. То есть смерть закольцовывает историю, нет начала, нет финала, соответственно перипетии и события — все бессмысленно, одна лишь стоячая вода. То есть, как будто и не было истории, инверсия исключила важные события, обнулила проблему и завершила якобы закономерный цикл«.

В танцевально-драматическом спектакле MotherFatherSistersBrother, поставленном молодым режиссером, хореографом и художником Сергеем Ларионовым, хрестоматийный текст пьесы Чехова «Три сестры» пересказывается языком танцтеатра, встроен в контекст абсурдистской драматургии Эжена Ионеско и деконструирован методом инверсии — его произносят наоборот, от финала к началу.

Более того: авторы MotherFatherSistersBrother видят в Чехове предтечу модернистского искусства.

По сюжету семейная пара — мистер и миссис Смит — попали в дом Прозоровых и превратились в героев пьесы «Три сестры».

Существование в этом чеховском пространстве безволия, где никто не способен на витальные поступки и эффективные действия, ставит перед супругами задачу — спасти трех сестер. Такие люди, как сестры Прозоровы, обречены — современный мир вытесняет их, вытесняет чеховских персонажей, вытесняет классическую драматургию.

Творческая команда спектакля пробует нащупать связь между парадоксальным текстом, звуком и невербальным жестовым кодом и получается словно осознанное сновидение, психологический эксперимент, который существует в поле эмоциональных воздействий, зачастую непереводимых в вербальные смыслы.