Сегодня, 6:30
Facebook
Twitter
Вконтакте
Google+
— Андрей Константинович, с каким настроением депутаты обсуждают сегодня проект бюджета на предстоящий год и плановый период 2016-2017 годов? Документ разрабатывался несколько месяцев назад, когда экономическая реальность была несколько другой...
— Пермский край — составная часть Российской Федерации, поэтому его экономика, нравится нам это или нет, всегда будет зависеть от макроэкономических показателей страны. В целом картина достаточно тревожная: девальвация национальной валюты, хотя и плавная, падение цен на энергоносители, которые являются главной экспортной статьёй доходов, безусловно, отражаются на ходе дискуссий по поводу бюджетной политики региона.
Проект регионального бюджета, подготовленный к первому чтению, на самом деле соответствует некоему оптимистическому сценарию, поскольку согласно правилам бюджетного процесса разрабатывался, когда макроэкономическая ситуация в стране была совершенно другой.
На первый взгляд, документ выглядит привычно и в абсолютных, и в относительных цифрах. Но эти цифры уже не те, что были в начале года: инфляция и девальвация существенно снизили покупательную способность рубля.
Не секрет, что российская экономика, в том числе ценообразование, зависит от курса доллара. Россия интегрирована в мировую экономику, наши технологии имеют импортные компоненты, которые оцениваются в долларах и евро. То есть абсолютные цифры, вроде бы, те же, а возможности бюджета существенно сократились.
— Сегодня речь идёт об оптимизации бюджетных расходов. Какие статьи прежде всего попадут под сокращение? Как показывает практика, в подобных ситуациях страдают в первую очередь образование, здравоохранение, «социалка»...
— В жёсткой экономической ситуации ждать, что мы успешно сделаем всё, что запланировали прежде, не приходится. Мудрость любого регионального правительства сейчас заключается в максимально эффективном расходовании имеющихся ресурсов.
При этом в проекте бюджета расходы на образование планируются даже в большем объёме, чем прежде. Могу привести цифры: на образование и науку в следующем году вместо 27,6 млрд руб. планируется выделить 29 млрд руб.
Символическое сокращение наблюдается в расходах на здравоохранение: с 23,4 млрд руб. до 23,05 млрд руб. Причём снижение расходов связано с тем, что завершены некоторые программы закупки дорогостоящего медицинского оборудования.
То есть абсолютные цифры выглядят удовлетворительно. Но мы понимаем, что сделать за эти деньги в 2015 году и в более далёкой перспективе можно будет меньше, чем прежде.
Правительство понимает, что в этой ситуации надо делать две вещи — акцентировать внимание на приоритетах и стремиться к тому, чтобы намеченные планы выполнялись.
— А это возможно? Существуют механизмы, позволяющие добиться полного выполнения бюджетных обязательств?
— У правительства для этого есть все рычаги. Решать, что важно, и контролировать выполнение планов мы, в общем-то, всегда умели. Иначе все детальные обсуждения бюджета теряют всякий смысл.
Кстати, есть такой бюрократический термин, как «процент выполнения» плана. Так вот, он в последние годы существенно повысился и часто близок к 100%. Есть объективные обстоятельства, которые не позволяют отчитываться «рубль в рубль», но выполнение по подавляющему большинству направлений реализации бюджетных статей почти стопроцентное.
— Видят ли законодатели в нынешней ситуации какие-либо возможности пополнения бюджета, кроме заёмных средств? Как сделать так, чтобы бюджет продолжал наполняться?
— Траты — это приятные хлопоты, несмотря на наличие определённых трудностей. А с наполнением казны большие проблемы. В последние годы в отечественной экономике явно наблюдается рост вертикально-интегрированных бизнес-структур, центры которых находятся в основном в Москве и Санкт-Петербурге, куда уходят основные налоговые поступления. Это огромные потери для территории.
В большом числе отраслей мы видим прогресс, но он не отражается эквивалентным образом на формировании краевого бюджета. Этот процесс приобрёл столь массовый характер, что не может не тревожить. Это, по сути, «колонизация» нашей страны двумя столицами.
Взаимодействие региона и центра — глобальная проблема системы управления в стране в целом. Существует очень большое количество дотационных регионов, где главный успех административной деятельности заключается не в выходе территории из этого неприятного состояния, а в умении местной власти попросить что-то в федеральном центре.
Этим занимается в том числе Пермский край, и достаточно результативно. Например, в 2015 году ожидается серьёзная федеральная поддержка в сфере дорожного строительства. И это считается — такова наша жизнь — большим административным и дипломатическим успехом администрации края.
Когда мы смотрим на список приоритетов деятельности регионального правительства, видим там вынужденную смесь абсолютно экономических механизмов и мер, которые, мягко говоря, не вполне опираются на законы экономического развития. То есть, с одной стороны, это собираемость налогов, развитие промышленности, учёт кредитной конъюнктуры, новые возможности экспортёров, которые получают выручку в валюте и, естественно, в условиях мягкой девальвации выглядят, как говорится, «в шоколаде». С другой стороны, к примеру, тотальный контроль роста заработной платы бюджетников.
— Он идёт успешно?
— Могу пояснить особенности на опыте нашего университета. У всех руководителей вузов сегодня одна проблема — идёт постоянный контроль роста заработной платы профессорско-преподавательского состава. График, согласно которому оплата труда должна расти всё быстрее, «нарисован» вплоть до 2018 года. При этом у любого ректора в руках бюджет, в значительной степени утративший постатейное распределение. В принципе, вуз может все деньги бросить на оборудование и жить без зарплаты и ремонтов. Или, наоборот, вложиться в ремонты и жить без оборудования и командировок, а может все средства пустить на зарплату.
Поскольку мониторится только фонд оплаты труда, руководители должны думать только об отчётных показателях. Возьмём для примера абстрактного профессора, который получает достойную зарплату, посещает конгрессы, имеет аппаратное обеспечение своей исследовательской деятельности. Поскольку контролируется только рост его заработной платы, то, выполняя этот показатель, вырванный из контекста, фактически мы должны ограничивать профессора в его поездках на научные конференции, сокращать закупку необходимого для научной работы оборудования.
Если вначале рост зарплат всем доставлял удовольствие, то сейчас мы потихоньку начинаем чувствовать, что очень скоро будем иметь заработную плату, фактически не обеспеченную работой. Доминирование одного из многочисленных компонентов сложной жизни приводит к опасным перекосам.
— В чём вы видите выход из ситуации? В усилении контроля со стороны власти по всем направлениям?
— Мы должны зарабатывать больше денег. Наука этого абстрактного профессора должна быть настолько эффективной, чтобы позволяла не только расходовать деньги, но и зарабатывать. Это непросто, но это — главная задача всех вузов.
Однако наукоёмкость жизни в России невысока в сравнении в развитыми странами. Рынок научных контрактов находится в зачаточном состоянии по сравнению с мировой практикой. Это проблема, которую мы должны решать.
В каких-то направлениях получается, но есть такие области научной деятельности, где пока полная тишина. К примеру, у нас очень успешно работает такое научное сообщество, как археология. В стране появилось законодательство об археологической экспертизе, предшествующей крупным строительным проектам. Так, при строительстве дороги, трубопровода требуется доказать, что при этом не разрушаются археологические памятники, историческое наследие и так далее. Эти проекты надо делать на базе научной высококвалифицированной экспертизы.
Есть большое количество педагогических направлений, которые достаточно успешно действуют, поскольку в системе образования всё время появляются какие-то новые технологии, новые учебники и стандарты. Требуются переподготовка, повышение квалификации большого количества педагогов. Есть гуманитарные области, которые пока не пользуются спросом.
Но это проблема не Пермского края, а нашего общества в целом.
Наукоёмкость нашей жизни низка, мы пытаемся «перетащить» к себе какие-то устоявшиеся технологии, разработанные не у нас. Это не опережающее развитие, а догоняющее. И науке на этом этапе места особенно нет.
Нужны масштабные национальные научные проекты, пусть даже какая-то фантастическая идея. Например, полёты на Марс или спутники больших планет. Можно начать поиск альтернативных источников энергии в глобальном масштабе. Такие вещи будоражат, мобилизуют большое число научных коллективов. Сейчас в этом плане безвременье.
— Сумма кредита в формировании краевого бюджета растёт год от года. Это не настораживает депутатов?
— Кредиты — это один из легальных и распространённых механизмов пополнения бюджета. Вопрос в том, на что тратятся дорогие кредитные деньги, поскольку их нужно возвращать с процентами. Если эти проценты отдаются из прибыли после создания на кредитные ресурсы каких-то новых источников дохода, тогда это абсолютно нормальная практика. Но если эти кредиты идут на выполнение регулярных обязательств, не порождая новых источников и постоянно умножая кредитную нагрузку, то это путь в полную стагнацию и бедность.
Бюджет касается всех сторон жизни края. Здесь трудно разделить, где наши деньги, а где заёмные. Но законодатели, всякий раз обсуждая бюджет и его корректировки, говорят об опасности ухода в кредитную жизнь.
Дефицитный бюджет год от года — это очень опасный путь развития. Если всем раздать деньги понемногу, то точно ничего не получится. И мы должны контролировать эти процессы. Иначе весь этот сложный баланс становится бессмысленным.
Есть ещё один тревожный симптом: многие регионы, в которых экономическая ситуация значительно хуже, чем в достаточно благополучном Пермском крае, на этом кредитном «подсосе» живут очень давно. Глядя на структуру их бюджетов, видно, что, если не произойдёт какого-либо чуда, у них не будет никаких механизмов, чтобы вернуть эти кредиты. Они просто надеются на федеральный центр, который в любом случае не даст погибнуть территории. Это особенность отечественной федеральной системы, которая пагубно влияет на экономическую ответственность, на экономическую активность.
Иной раз кажется, что разные регионы живут в разные эпохи, в разные века. Что в стране нет какой-то единой социально-экономической формации. У меня бывает такое ощущение, что на современном этапе мы пытаемся «взять всё лучшее» от рабовладельческого строя, от феодализма, капитализма и социализма. И когда удобно, мы живём в одну эпоху, когда неудобно — переходим в другую. А на границах возникают разные судебные процессы, разбирательства. Это особенность нашей ресурсно ориентированной экономики, когда, в общем, все отрасли получают некую нефтяную, газовую ренту.
Радует, что на этом фоне в Прикамье всё в порядке.
— История с отменой стипендий для старшеклассников вызвала большой общественный резонанс. Могли бы вы пояснить ситуацию? Что вы думаете о необходимости поддержки одарённых детей?
— Из этого частного вопроса сделали буквально «дело Дрейфуса». На самом деле мы имеем очень квалифицированное (я настаиваю на этом) Министерство образования и науки Пермского края, которое точно никогда не хотело бы обидеть талантливых детей. Поэтому подозревать законодателей, правительство, министерство в том, что они решили отменой поощрения одарённых детей улучшить финансовое состояние бюджета, совершенно неправильно.
Каждый механизм, разработанный для стимулирования, со временем нуждается в совершенствовании. Драматические события сентябрьского пленарного заседания краевого парламента, когда отмена стипендий не была принята во втором чтении, были связаны не с борьбой каких-то сил «за» и «против». Дело просто в просьбе депутатов с отменой одного механизма предложить другой, поскольку в августе на педагогических конференциях мы именно об этом договаривались. С инициативами по этому поводу выступал и губернатор, и министерство. Депутаты просто предложили рассмотреть все предложения в одном пакете. Этот момент требует понимания со стороны всей общественности, учеников, учителей и родителей.
Министерство представило для обсуждения пакет льгот, которые пришли на смену стипендиям. Оно хочет поощрять их по-другому, более эффективно и определённо более затратно.
Все действующие механизмы нуждаются в периодическом обновлении. Два года назад аналогичным образом была изменена структура поощрения докторов наук. Если вначале мы работали над увеличением числа докторов наук в вузах и приоритет отдавался именно количественному росту, то затем обнаружилось, что доктора живут и трудятся по-разному. Кто-то работает активно, а кто-то наслаждается своим высоким статусом. И тогда было пересмотрено правило поощрения.
Для того чтобы получать эту поддержку, которая не стала меньше, но стала даваться за другое, нужно иметь достаточное количество научных статей высокого ранга, определённое количество учеников. Вся эта коррекция прошла совершенно спокойно, с полным пониманием со стороны вузовской общественности.
— Какова ваша позиция по поводу отмены льгот по налогу на прибыль предприятий?
— Примерно то же самое происходит сейчас с изменением налогообложения предприятий.
Когда механизм льготирования появился, Пермский край был первопроходцем. О нём говорили, пермская льгота входила составной частью в аналитику большого числа бизнес-структур. Но сейчас подобные льготы появились и у других территорий.
Кроме того, многие регионы придумали большое количество механизмов, стимулирующих инвестиционную деятельность. У нас по этому поводу ничего нет. И на фоне действующих в других субъектах Федерации преференций для инвесторов наш край выглядит консервативно. Нам нужно сейчас думать об этом.
Мы должны смотреть на наших соседей и быть привлекательными на этом новом поле. Со старыми критериями у нас ничего не получается, мы видим, что на базе льготного налогообложения ничего не растёт. Создание вертикально интегрированных структур, несмотря на преференции, уводит из края крупных налогоплательщиков. Надо на это реагировать.
— В этом году «Клуб депутатов» неоднократно проводил встречи с известными экономистами. Удалось ли законодателям воспользоваться какими-либо из их рекомендаций и прогнозов?
— Я уверен, что да. И это касается не только участников клуба, но и гостей. Нашими спикерами были эксперты первой величины. Это были не просто лекции, а серьёзная дискуссия, общение со специалистами.
Но у экономической науки есть одна удивительная особенность — высококлассные экономисты потрясающе объясняют, что случилось год или несколько месяцев назад. Анализ того, что уже произошло, абсолютно блестящий. Это всё высокая наука, я с почтением к ней отношусь.
Что же касается взгляда вперёд, то здесь процесс вероятностный. Никто вам не скажет: «В конце года евро будет стоить столько-то, доллар столько-то, нефть столько-то. Бюджет там увеличится, а тут уменьшится». Этого не знает никто.
Можно побывать на всех заседаниях клуба, но предсказывать будущее научиться невозможно. Зато появится возможность более квалифицированно рассуждать об этих механизмах, чувствовать, что является главным, а что — второстепенным.
Это как образование: никогда не знаешь, какой его компонент «выстрелит» сегодня или завтра. Важно, чтобы оно было. И клуб эту проблему, по-моему, очень хорошо решает.
— Каковы планы на ближайшую перспективу?
— Мы продолжаем собираться ежемесячно. У нас есть список очень интересных экспертов для участия в работе клуба. Мы сделали очень важную вещь: как правило, гость клуба теперь читает лекцию для студентов пермских вузов. Это замечательно: клуб с удовольствием делится аналитикой с наиболее активной и образованной молодёжью. Мы эти лекции собираемся продолжать.
Установили контакты с Клубом юристов, со Строгановским клубом. Думаю, что количество наших гостей будет увеличиваться. Мы не строим закрытое сообщество, мы хотим делиться самым интересным из того, что происходит на таких встречах.
