Диагноз «детский церебральный паралич» многим детям не оставляет выбора – спец-интернат, изгнание и пенсия по инвалидности. Евгения Петрова каждый день на своем примере доказывает, что человек с ДЦП может жить полной жизнью и бороться за свои права…
Диагноз «детский церебральный паралич» многим детям не оставляет выбора – спец-интернат, изгнание и пенсия по инвалидности. Евгения Петрова каждый день на своем примере доказывает, что человек с ДЦП может жить полной жизнью и бороться за свои права. Другой мир Маленькая Женя родилась семимесячной, врачи сразу забрали ее в инкубатор, потому что боялись за ее жизнь. В годик родители узнали, что у их дочки синдром ДЦП. «У моих родителей большая разница в возрасте – 10 лет, мама родила меня в двадцать – для молодой девушки ребенок с таким заболеванием – это страшный удар. Когда мне было шесть, она не выдержала такой жизни и ушла, я осталась с папой. Детство я провела в специализированном садике» - рассказывает Евгения. Папа Евгении всегда внушал дочке, что она не инвалид, а просто особенная, он всегда учил ее не обращать внимания на то, как реагируют на нее окружающие: «В первый класс я пошла в обычную школу. Очень боялась, но с одноклассниками мы быстро подружились: они помогали мне, дежурили за меня, носили еду. Половину второго класса мне пришлось провести в реабилитационном центре в Верхнечусовских городках. А в третьем - я попала в школу-интернат на Гайве. Туда меня отдала мама, вопреки всем протестам папы. Там я чувствовала, что мне проще, легче, потому что вокруг были дети такие же, как я. Только потом я поняла, что интернат – это другая планета, где детей прячут от реальной жизни. Нам рисовали мир в радужных красках, каждый милиционер был для меня Дядей Степой». Борьба за знания В девять лет Женя еще не понимала, что аттестат из коррекционной школы станет причиной многочисленных отказов в техникумах и колледжах города: «Директор интерната воспринимала нас как неспособных освоить стандартную школьную программу. Для нас все было упрощено, девятый класс растянут на два года, а о ЕГЭ мы даже не подозревали. После окончания школы я звонила во все техникумы и лицеи, чтобы меня взяли хоть куда-нибудь, хотя моя группа инвалидности не дает ограничений для обучения, но стоило людям только услышать о том, что я инвалид – они просто бросали трубки. Мне повезло с 30 лицеем, туда я поступила на печатника». Сейчас Евгения учится в Высшей школе экономике на втором курсе на кафедре политологии и истории: «Поначалу я очень хотела поступить в ПГУ. Самостоятельно готовилась к ЕГЭ, потому что денег и времени на репетитора у меня не было. Для поступления мне нужно было набрать минимальное количество баллов, но на очное отделение мне не хватило четырех. Тогда я узнала, что «вышка» набирает историков и политологов и я поступила туда. Первый курс мне дался без труда, а вот на втором я ощутила всю сложность учебного процесса в «вышке». Но свою общественную деятельность я не оставляю. Так, благодаря моим усилиям у первого корпуса уже появились пандус и перила, мне обещают, что в скором времени они появятся и у третьего корпуса». Ломка стереотипов «Бывает так, что я встречаю на улице маму с ребенком, который начинает спрашивать у нее, что со мной. Вместо того чтобы объяснять, она просто быстрее уводит своего ребенка от меня, будто я чудовище какое-то. В мире нет абсолютно здоровых людей, все относительно. Представьте себе красивую девушку, которая страдает мигренью. Друзья позвали ее в клуб, а она не может пойти, потому что у нее сильно болит голова, относительно своих друзей она ограничена. Даже у Бориса Ельцина не было трех пальцев на левой руке и не будь он президентом, он был бы простым инвалидом. Только, когда стереотипы в умах людей будут сломаны, они перестанут нас бояться.У каждого здания появятся пандусы для колясочников, на каждом светофоре будет работать сирена для слабовидящих, а в автобусах исчезнут» - поделилась Евгения. Именно страх перед людьми непохожими на большинство оставляет инвалидов на обочине жизни: «Когда я была маленькая мне приходилось часто заказывать специальную ортопедическую обувь, там я видела людей без одной ноги и очень боялась их. Тогда мой папа объяснил мне, что бояться не нужно, это такие же люди, просто им не повезло, и они потеряли ногу». Среди нас нет инвалидов Инвалид – это слабый, немощный человек, нуждающийся в посторонней помощи: «Разве можно так называть людей, которые каждый день преодолевают себя, для которых каждое движение – это боль, но они живут. Сходить в магазин – для меня сначала было очень трудно, но трудность перестает быть таковой, когда ты ее преодолеваешь. А разве это не сила духа? А в интернатах детей учат быть слабыми. Дети начинают осознавать, что они другие, что им не место в этом обществе, из интернатов они выходят как волчата. Мне так хочется, чтобы кто-нибудь, встретив меня на улице, не проявил ко мне жалость, а просто подошел и пожал мне руку со словами: «Ты молодец, так держать, у тебя все получится!». Борьба за права Людям с ограниченными возможностями приходится бороться не только с недугом , но и за свои права в обществе. Сейчас пенсия по инвалидности составляет около 9 тыс. руб. в месяц: «Эту пенсию от государства я воспринимаю как показатель отношения к инвалидам – мол, ты все равно работать не сможешь, вот тебе пенсия. А такого количества денег хватает только на вещи первой необходимости, потому что инвалидам не нужна красивая одежда, они же не ходят ни на дискотеки, ни в театры. В нашей стране все сделано так, чтобы инвалиды сидели дома и не выходили оттуда». У Евгении есть цель - создать инициативную группу, которая бы помогла людям с ограниченными возможностями стать частью общества: «Я хочу найти единомышленников, среди которых будут люди с физическими ограничениями и здоровые, и на примере такой группы показать, что мы можем вместе воплощать в жизнь наши идеи. Правда пока это остается только идеей, но я не опускаю руки».
