М. АНДРЕЕВА: Кинорежиссёр, актёр, сценарист, народный артист. Никита Сергеевич, сейчас уже Владимир Путин начнёт говорить речь. Чего ожидаете?
Н. МИХАЛКОВ: Я ожидаю, что, как всегда, то, что говорится, так и думается и так и делается. И когда это не расходится одно с другим, мне кажется, что есть надежда.
М. АНДРЕЕВА: А как Вы считаете, сегодня всё выполняется, о чём президент говорит?
Н. МИХАЛКОВ: Нет, не всё выполняется, к сожалению. И это огромная проблема наша. Шукшин гениально сказал: «Счастье – когда смел и прав».
М. ШАХНАЗАРОВ: Да.
Н. МИХАЛКОВ: Вот я считаю, что он смел и прав. Поэтому должен быть счастливым человеком.
М. ШАХНАЗАРОВ: Никита Сергеевич, к тому, что Вам ближе, к кинематографу. Как Вы сейчас оцениваете дела в нашем кинематографе российском?
Н. МИХАЛКОВ: Мне кажется, что зритель начал поворачиваться к своему кино. Его отвернули напрочь кинематографом, который унижает человеческое достоинство. Одна женщина написала, что настоящее искусство – то, что хочется увидеть, прочесть или услышать ещё раз.
М. ШАХНАЗАРОВ: Ещё раз – это абсолютно верно.
Н. МИХАЛКОВ: Вот картину «Легенда № 17» смотрят ещё раз. И «Экипаж» смотрят ещё раз. Я лично могу честно сказать, что горжусь нашей студией, потому что мы стараемся делать ту продукцию, которую хочется смотреть ещё раз.
М. ШАХНАЗАРОВ: Вы «Тритэ» имеете ввиду?
Н. МИХАЛКОВ: Да.
М. ШАХНАЗАРОВ: А как к сериалам относитесь?
Н. МИХАЛКОВ: Есть хорошее, есть плохое. Есть сериалы, которые губят артиста, потому что они вымывают у него желание быть другим. Он гонится за медийностью, и в результате очень быстро вырабатывается. Есть сериалы, которые хочется смотреть, и это уже искусство. К сожалению, для нас, для меня в частности, я вижу, что реальные сериалы, которые смотрит мир – это сериалы, которые делают американцы. И очень многие серьёзные режиссёры уходят на телевидение, потому что возможности практически такие же, деньги такие же, аудитория тысячекратно больше, а с точки зрения искусства и возможности рассказать историю, не купируя её, чтобы она попала в тайминг – это очень большое преимущество.
М. ШАХНАЗАРОВ: Какой американский сериал смотрели, отметили бы?
Н. МИХАЛКОВ: «Карточный домик», я считаю.
М. АНДРЕЕВА: А «Игра престолов» — самый популярный сейчас?
Н. МИХАЛКОВ: Я не очень, это не моё.
М. ШАХНАЗАРОВ: Не пошёл. «Клан сопрано» пошёл?
Н. МИХАЛКОВ: Вот да. Это, так сказать, «моё – не моё».
М. АНДРЕЕВА: Но все с ума сходят по «Игре престолов», даже щиты кругом: «Джон Сноу жив». Это какое-то помешательство.
Н. МИХАЛКОВ: Знаете, какое счастье, чтобы когда-нибудь были такие щиты: «Жив ли Коля Семёнов».
М. АНДРЕЕВА: Вот я и говорю! Ну почему мы все побежали смотреть?
Н. МИХАЛКОВ: Это надо уметь делать. Понимаете, когда мы зациклились на ментах, оборотни в погонах и глицериновые слёзы от измены мужа – это невозможно смотреть. Но с другой стороны, мы же страна, которая 30 лет назад умирала по индийскому кино.
М. ШАХНАЗАРОВ: А мы в детстве смотрели индийское кино, чтобы посмеяться, комедий было мало. И нас бабушки чуть палочками не забили один раз.
Н. МИХАЛКОВ: И правильно делали. Это сейчас я был в Индии, и они делают своё дело для себя. Это такое счастье, когда ты снимаешь картину, и миллионы-миллионы людей в твоей стране её смотрят. Ведь проблема в том, что возьмут на Каннский фестиваль или не возьмут. Сделай кино, чтобы это кино смотрели дома, и ты будешь сыт, здоров и счастлив.
М. АНДРЕЕВА: Помним же «Едим дома»?
Н. МИХАЛКОВ: «Едим как дома».
М. АНДРЕЕВА: «Едим как дома», простите. Вы собирались делать эту сеть?
Н. МИХАЛКОВ: Да.
М. АНДРЕЕВА: А потом как-то из информационного поля ушли новости. На какой стадии сейчас проект?
Н. МИХАЛКОВ: Невозможно начинать дело, не спакетировав проект. Ведь говорят: «Мы хотим сделать вот это». Замечательно. Везде стали писать: «Кончаловский, Михалков, деньги государственные». Бред собачий! Никаких денег мы ни у кого не просили. Мы спросили: «Интересно или нет?» — «Интересно». Значит, давайте сейчас за свои деньги пакетируем этот проект. А это серьёзное дело. Это не просто построить забегаловку на углу, это серьёзный проект, он должен иметь развитие. Для того чтобы он имел развитие, он должен быть спакетирован. Когда мы поймём, что этот проект спакетирован, мы будем брать кредит с тем, чтобы знать точно, когда мы его будем отдавать. Сегодня взять кредит и не знать, каким образом потом это начнёт щёлкать, счётчик этот – нам совершенно ни к чему. Поэтому идёт работа ежедневно. И сейчас занимаются люди, которые занимаются только этим, маркетингом: как, что, где, в каком регионе, какие продукты и так далее. Это серьёзная работа.
М. АНДРЕЕВА: Пока нет представления о сроках?
Н. МИХАЛКОВ: Я тешу себя надеждой, что всё-таки это к 2017 году будет, по крайней мере, понятно.
М. ШАХНАЗАРОВ: Никита Сергеевич, к театру. Недавно была одна из постановок «Евгений Онегин» в Вахтангова, литовский режиссёр ставил Римас Туминас. В валенках, герои с балалайками. Не кажется ли Вам, что мы от традиционного театра уходим вообще?
Н. МИХАЛКОВ: Вы вообще неправильный вопрос мне задаёте. Вы посмотрите нашу «Метаморфозу», которую мы в нашей Академии только что выпустили, и Вы поймёте, что есть и другой театр.
М. ШАХНАЗАРОВ: Вот я поэтому и спрашиваю.
Н. МИХАЛКОВ: Я не хочу ничего сказать про театр Вахтангова, я там учился. У вас можно грубое слово сказать?
М. АНДРЕЕВА: Да.
Н. МИХАЛКОВ: Дело в том, что когда берётся классика – Чехов, Шекспир, читаешь: «Достоевский и режиссёр такой-то». Я вообще из казаков сибирских, у нас есть такая пословица казачья: «Слепень, который сидит на жопе скачущей лошади, тоже думает, что он кавалерист». Понимаете? Поэтому когда человек себя привязывает к великому имени для того, чтобы именно на этом имени экспериментировать, не находить новое решение, а менять суть этого – я считаю, что это умирает скоро. Я не видел спектакля «Евгений Онегин», к сожалению, хотя считаю, что этот театр остаётся прекрасным театром. Но я видел другие постановки других режиссёров. И Вы знаете, фуфло – оно всё равно когда-нибудь будет понятно, что это фуфло, как ни называй его настоящим.
М. ШАХНАЗАРОВ: Абсолютно.
Н. МИХАЛКОВ: А настоящее обзывай как хочешь, через какое-то время будет понятно, что это настоящее. Это остаётся. Много спектаклей и фильмов, которые нам хочется посмотреть ещё раз?
М. ШАХНАЗАРОВ: Конечно, безусловно.
Н. МИХАЛКОВ: Много? Немного.
М. ШАХНАЗАРОВ: В мировом кинематографе.
Н. МИХАЛКОВ: Нет, сегодняшних.
М. ШАХНАЗАРОВ: Немного.
Н. МИХАЛКОВ: Самый нашумевший спектакль вам хочется смотреть второй раз? Не хочется. Потому что он нашумел именно потому, что в этом есть эпатаж. Я говорю: вот есть Достоевский, есть я. И я не хуже Достоевского. Но это же ошибка.
М. АНДРЕЕВА: Никита Сергеевич, можно вопрос от нашего корреспондента из Москвы? В основном конкурсе ММКФ всего одна картина от России в год российского кино. Почему так мало?
М. ШАХНАЗАРОВ: У нас был год, когда вообще ни одной, и это я настоял. Потому что у нас была разнарядка, чтобы обязательно было две картины. Любые, неважно. Когда их нет, значит их нет. Я считаю, что слава богу, что нашли картину, которая может конкурировать. 40 лет назад главный приз могла получить только советская картина. Первый разрушил эту точку зрения Чухрай, когда дал «8 с половиной» Феллини, и имел большие неприятности. Сегодня никто не давит на жюри, и получают призы лучшие картины. Будет наша – слава богу, не будет – ну что делать.
М. АНДРЕЕВА: Никита Сергеевич, спасибо Вам большое. Приходите к нам в московскую студию.
М. ШАХНАЗАРОВ: Спасибо огромное.
Н. МИХАЛКОВ: Так зовите, зовите.
М. АНДРЕЕВА: Так мы зовём! Кинорежиссёр, актёр, сценарист.
Н. МИХАЛКОВ: Пока.
Если вы заметили ошибку или опечатку в тексте, выделите ее курсором и нажмите Ctrl + Enter
