История эротической цензуры.
Вчера мировой суд в Новосибирске прекратил возбужденное прокуратурой прецедентные административные дела в отношении директора театра оперы и балета и режиссера-постановщика скандальной оперы «Тангейзер», посчитав, что они не оскорбляли религиозных святынь. Напомним, прокуратура возбудилась из-за обилия эротических сцен, являвшихся частью творческого замысла режиссера — в постановке Тимофея Кулябина главный герой оперы Вагнера «Тангейзер» — режиссер, который снимает фильм «Грот Венеры» о том, как Иисус предается плотским наслаждениям в чертогах богини любви. В каких случаях эротика допустима, а в каких необходима цензура — вопрос, который уже не первый раз становится в России центром жарких дискуссий. Особенно активно дебаты о границах дозволенного в области эротики шли в период Серебряного века — Сергей Простаков проанализировал, что именно возмущало (и восхищало) в эротических сценах россиян сто лет назад.
Единого ответа на вопрос «Что такое порнография?» не существует. Он зависит от культуры, страны, общества, в рамках которых задается. Изначально под порнографией подразумевались любые произведения искусства, рассказывающие или изображающие жизнь проституток. С древнегреческого порнография так и переводится — «описание блудниц». В XVIII веке под порнографией начинают понимать изображение любого полового акта, призванное вызвать возбуждение. С появлением фотографии снимки обнаженного тела и особенно половых органов также подпадают под эту категорию. Сложнее обстояло дело с текстами, но вскоре критики и цензоры по всей Европе находят и первые литературные образцы порнографии. С тех пор разграничение эротики и порнографии становится делом субъективной оценки. Объективные критерии для цензурной или криминальной экспертизы сильно меняются во времени и в разных странах. В России впервые серьезно встал вопрос о критериях и ограничении порнографии в начале XX века.
Порно вместо политики
Главным завоеванием Первой Русской революции (1905-1907) стал «Манифест 17 октября 1905 года». Император Николай II объявил о создании парламента, даровании гражданских свобод и запрете предварительной цензуры. Прежние ограничения печати отменялись. Но отступить сразу от прямого контроля над прессой царское правительство не решалось. В дело был пущен проверенный аргумент — борьба с порнографией для защиты нравственного здоровья общества и подрастающего поколения. Но веяния времени внесли в него новое содержание.
В XIX веке, когда русская цензура работала на полную мощность, ее реформирование и введение новых цензурных уставов всегда сопровождались рассуждениями государственных чиновников о том, что эти мероприятия необходимы для защиты благонравия. В статье второй Цензурного устава 1828 года одними из причин запрета «произведений словесности, наук и искусств» назывались оскорбления добрых нравов и благопристойности. Более точные критерии оценки не появятся и во всех следующих уставах, оставаясь полностью во власти каждого конкретного цензора.
Указанные выше революционные реформы в сфере печати застопорились именно в вопросе об охране нравственности. Российский библиограф Дмитрий Кобеко, возглавлявший комиссию по подготовке нового закона о печати в 1905—1906 годах, придерживался либеральных взглядов. Но он активно он настаивал, чтобы порнография осталась полностью подцензурной. Не менее либеральный юрист Анатолий Кони настаивал, что беллетристика, имеющая описание откровенных сцен, должна сопровождаться нравственным поучением в виде эпиграфа. Результатом усилий комиссии в деле защиты нравственности явилось признание необходимости цензуры изображений в медицинских сочинениях.
Надо отметить, что в начале XX века российской цензурой под порнографией понимался гораздо более широкий спектр явлений, чем сегодня. Согласно самым распространенным современным представлениям под порнографией понимаются произведения, которые направлены исключительно на вызов сексуального возбуждения. Здесь проходит тонкая грань с эротикой, которая, как считается, носит более эстетический и спокойный характер. На схожих с современными представлениями настаивала энциклопедия Брокгауза и Эфрона в конце XIX века: «Порнографическими могут быть признаны произведения литературы, которые не могли иметь иной цели, кроме возбуждения любопытства и скабрезности. Схожее определение пытались дать и авторы энциклопедии издательства «Гранат»: «Порнография — это воспроизведение, размножение и распространение произведений или изображений, рассчитанных на возбуждение похоти и оскорбляющих чувство стыдливости».
Но у цензуры было другое мнение: любое описание и не осуждение блуда уже есть порнография. В ситуации, когда «Манифест 17 октября» лишил государство контроля над политической и общественной печатью, именно широкое понимание порнографии становилось инструментом, позволяющим контролировать прессу и литературу. «Порнография как критерий регулирования была изобретена в качестве ответной реакции на угрозу, которую представляет демократизация культуры», — настаивает историк Линн Харт.
В 1908 году влиятельный церковный интеллектуал казанский священник Павел Руфимский написал статью «К вопросу о порнографии и мерах борьбы с нею». «Современная порнография —это не просто анатомическая и физиологическая фотография с чисто эмоциональными расчетами, но идеологически управляемая акция против устоев христианского общества».
Реакция и порно
Конец первого десятилетия XX века в России — это Серебряный век — время высочайшего взлета культуры и богоискательства. Но одновременно с ним в эти годы в России ширится политическая реакция на события 1905-1907 годов. Атмосфера Серебряного века способствовала повышению интереса к сексуальной жизни, но вместе с ним началось широкое наступление цензуры на порнографию, которая, как мы помним, трактовалась достаточно широко, чтобы под цензурный пресс попали многие из популярных романов, картин и пьес.
В качестве оскорбляющих нравственность и благонравие были запрещены 600 театральных постановок с 1906 по 1915 годы
Шло быстрое освоение российской цензурой обвинений в порнографии для борьбы с неугодными произведениями. Способствовала этому и существующая с 1881 года статья 1001 Уголовного уложения, каравшая всех, кто «будет тайно от цензуры печатать и распространять сочинения, имеющие целью развращение нравов, или явно противные нравственности и благопристойности». Давали за это от 2 до 4 месяцев в тюрьме. С 1906 по 1913 годы было возбуждено 279 дел в отношении непериодической печати, в которой были замечены признаки порнографии. В общей революционной эйфории 1905 года было не замечено, что предварительная цензура в театре осталась неприкосновенной. Как результат, в качестве оскорбляющих нравственность и благонравие были запрещены 600 театральных постановок с 1906 по 1915 годы.
Священник Руфимский не случайно написал свою статью о борьбе с порнографией в 1908 году — это время наибольшей государственной активности в деле изобличения непристойных произведений. Если после 1905 года в среднем 35 произведений искусства и статей в периодической печати ежегодно признавались порнографическими, то в 1908 году 40 изданных книг и 27 публикаций в периодической печати были уличены в этом преступлении.
Что же запрещали в период «столыпинской реакции» как порнографию цензоры? Во-первых, это были сборники фривольных песен и рассказов. Они сильно разнились по содержанию и уровню авторского мастерства. Об общем направлении и содержании подобных произведений могут дать представления названия запрещенных песен кабацкого исполнителя Василия Москевича: «Пикантный смех», «Петербург ночью», «Подмостки кафе-шантана». Во-вторых, сентиментальные романы о подростковой любви, в которых были допущены оправдание половых отношений в юном возрасте. В-третьих, на театральной сцене не приветствовались, а часто и напрямую запрещались пьесы о проституции, внебрачных детях и супружеских изменах. В-четвертых, медицинские произведения с откровенным описанием различных видов половых отношений.
Последние запрет был наиболее строгим, так как в то время существовал целый жанр псевдо-медицинской литературы, посвященный описанию секса в различных проявлениях. В 1900 годы в Европе была крайне популярна книга швейцарского врача Августа Фореля «Половой вопрос». В 1908 году одно из петербургских издательств опубликовало небольшую брошюру, которую якобы написал знаменитый швейцарский сексолог. На самом же деле под обложкой было собрание рекламы различных контрацептивных средств. Обман был обнаружен не сразу.
Само по себе описание и изображение полового акта в то время мало кого смущало. Иначе пришлось бы, считать порнографическими многие классические произведения. Важнее было, насколько далеко в нарушении общественных табу уходит автор. Так тема гомосексуальности была полностью запрещена в печати и на сцене как порнографическая. Поэтому сразу после выхода в 1906 году был изъят весь тираж повести «Тридцать три урода» Лидии Зиновьевой-Аннибал, в которой откровенно описывались лесбийские отношения. У писателя Михаила Кузмина в это же время был запрещен драматический цикл «Три пьесы», в которых описывалась жизнь европейских травести эпохи Ренессанса. Схожим гонениям подвергались и описания кровосмешения.
Порнографией объявлялось и изображение многих обыденных вещей, которые разрешались или мало осуждались в жизни. Известны случаи, когда пьесы снимались с постановки из-за вздохов актеров, изображавших любовное чувство, или из-за сцен в нижнем белье, связанных со сном героев пьес. Порою доходило и до совершенного абсурда. В 1910 году была запрещена пьеса «Дом ужаса», в которой студентка медицинского вуза клянется, что никогда не сделает аборт сама и как врач пациентке. Цензор снял пьесу с постановки, так как по его мнению подобная сцена уместна в медицинском учреждении, а не в театре.
Выше уже говорилось о книге доктора Фореля. В 1908 году цензура, естественно, запретила ее свободное хождение, так как перевод давал «подробное описание популярным языком анатомического строения половых органов женщины». Таким образом, простота изложения в медицинской литературе фактически гарантировала запрет книги за «порнографию».
Важную характеристику для объяснения логики репрессивной цензуры в России в то время дают судьбы романа «Санин» Михаила Арцыбашева и «Ключи счастья» Анастасии Вербицкой. Оба романа были написаны о сексе на грани фола, и были крайне популярны у публики. Как уже говорилось, Серебряный век диктовал моду на исследование половой жизни. Но второе издание «Санина» было официально запрещено, тогда как роман Вербицкой спокойно переиздавался из года в год.
«Санин» оказался в глазах цензуры хуже «Ключей счастья» по двум причинам: главный герой превозносил секс и покончил жизнь самоубийством. По мнению цензора, дававшего заключение о романе, самоубийство нельзя считать наказанием за аморальное поведение, так как оно еще сильнее подчеркивает пренебрежение героем общественными нормами. В «Ключах счастья» в свою очередь главный герой, хотя так же хвалил физические удовольствия, но постоянно мучился угрызениями совести, а в конце романа упал на социальное дно. С точки зрения государственной цензуры у Вербицкой наличествовало необходимое нравоучение.
Не менее важным был факт популярности и определенной оригинальности романа «Санин». «Роман этот читается молодежью обоих полов с захватывающим интересом. 10000 экземпляров разошлись в течение двух месяцев, и ныне вышло в том же числе экземпляров второе издание», — писал цензор в заключении об изъятии нового тиража книги. Чиновник же, который рецензировал творение Вербицкой, отметил, что сам автор признает, что вдохновлялась книгами Д’Аннунцио, Виктора Маргерита и Мирбо. А эти произведения давно ходят в продаже, и запретить их полностью не представляется возможным, так как все заинтересованные молодые люди с ними уже ознакомились.
Такая усиленная цензурная борьба с порнографией в начале XX века не была уникальной характеристикой России. Накануне Первой Мировой войны европейские страны были заняты ее искоренением. В мае 1910 года в Париже даже состоялся международный конгресс по борьбе с непристойной литературой.
Не развращать, а поучать
Порнография и другие произведения откровенного характера во все времена служили для оправдания вмешательства государства в искусство с целью защиты подрастающего поколения. Из-за этого возникла попечительская функция цензуры: чиновники, участвующие в ее работе предлагают обществу некие нравственные нормы. В начале XX века при падении авторитета церкви и традиционных ценностей поддерживать их стало государство. Оно же взвалило на себя обязанности по нравственному воспитанию подростков в школах и университетах. В такой логике уже осуждение репрессивного характера цензуры может трактоваться как покушение на общественную мораль и нравственное здоровье молодых людей.
В достопамятном антипорнографическом 1908 году запретили брошюру о «лигах свободной любви» — объединениях гимназистов, участвующих в оргиях. Но цензоры боролись не столько за предотвращение подобных явлений, а против возможностей их защиты. «Гимназисты будут пользоваться теми аргументами, которыми герои брошюры оправдывают свободную любовь и половой разврат», — говорилось в цензурном заключении.
В 1910 году были полностью запрещены к постановке пьесы о самоубийствах. Для этого была веская причина: рост числа суицидов в реальной жизни. В 1876 году Российская империя занимала последнее место среди европейских стран про количеству самоубийств — при этом в эти годы публицисты пишут об их эпидемии. В начале XX века уровень суицидов значительно возрастает. При этом счеты с жизнью все активнее сводят молодые люди — учащиеся гимназий и реальных училищ. Социальные психологи отмечают: уровень подростковых самоубийств зависит от ощущения перспективности жизни в обществе и в стране. Но в условиях политической реакции было решено, что «в наше время эпидемии самоубийств даже детей» запретить художественные произведения с их изображением. Характерно, что цензоры Серебряного века часто исключали даже слово «порнография» из своих постановлений, заменяя его общим словом «цинизм».
Еще в 1906 году Министерство внутренних дел издало распоряжение, что на витрины книжных магазинов могут выставляться только книги, в которых нет описаний половых отношений. По мнению чиновников из МВД, даже «приличные книги смогут заинтересовать детей и подростков вопросами о которых им в силу их возраста знать еще не полагается».
Нравственная цензура в том виде, в котором она сложилась после 1905 года, ставила своей целью просвещение общества. Поэтому львиная доля произведений порнографического характера запрещалось не столько из-за откровенных сцен, сколько, как пытались убедить окружающих сами цензоры, за низкий художественный уровень. Молодой человек по фамилии Гордон в 1908 году решил заработать денег, начав публикацию брошюр под общим названием «Тайны дивана». Естественно, такое название не осталось незамеченным — его запретили к распространению. Гордон в свою защиту утверждал, что всего лишь художественно описывал события, о которых прочитал в газетах, а стало быть разрешенных цензурой. В ответ московский цензор ему ответил во время суда: «Гордон <…> не мог не понимать, что он уже самой внешностью своего творения отталкивает от него серьезного, образованного читателя и кидает свой труд в ряд так называемой бульварной литературы». Судья не стал приглашать экспертов для определения степени порнографичности «Тайн дивана», поэтому посчитал критерий о необходимости воспитывать читателя состоятельным. Гордон отправился в тюрьму на 4 месяца.
Идея о необходимости просвещать публику позволяла цензорам под категорию «циничной литературы» подводить очень многие вещи. Так известны случаи изъятия из продажи детективов о Шерлоке Холмсе и Нате Пинкертоне.
Но политические завоевания 1905 года превратили «порнографию» в общественно обсуждаемое явление. Черносотенные партии настаивали, что ее популяризируют «еврейские монополии». Ленин считал, что порнография — это атрибут буржуазного мира. Когда в 1912 году умер редактор влиятельной газеты «Новое время» Алексей Суворин, лидер большевиков иронизировал об издании: «Здесь торгуют всем, начиная от политических убеждений и кончая порнографическими объявлениями».
Судьба порнографии после политической победы большевиков была предрешена.
Красные добрые нравы
Февральская революция 1917 года, как казалось, окончательно отменяет цензуру в России. Но уже в мае революционного года в ситуации растущего двоевластия в Моссовете разгораются споры о необходимости контроля над печатью в Москве.
Придя к власти, большевики стали бороться за всеобщий доступ к образованию, но попутно с этими целями начали ограничивать всеобщий доступ к произведениям, которые на их взгляд эксплуатируют народное простодушие и тягу к развлечениям. В августе 1918 года в Москве местный Совет требует усилить контроль при «проверке всей порнографической и уголовно—лубочной литературы». В том же году Кинематографический отдел Народного комиссариата просвещения создает комиссию по отбору лент для демонстрации в кинотеатрах. Рекомендовалось исключить из обращения ленты «безнравственного и, в частности, порнографического характера, а также оскорбляющих религиозное чувство или политические взгляды, или же умышленно искажающих, в каких—либо предосудительных целях, смысл художественных произведений».
Так как порнография и любая развлекательная литература в Советской России запрещались, в октябре 1918 года Моссовет закрыл издательство «Конвенция» за публикацию «Шерлока Холмса». В том же месяце был закрыт «Журнал для всех», по мнению чиновников из Моссовета он не давали «ничего ценного с точки зрения духовного развития читателей».
После победы в Гражданской войне большевиками был взят курс на подавление внутренней оппозиции. В такой ситуации возрождение института государственной цензуры был делом времени. Попутно возрождается и обвинение в «порнографии» как достаточный аргумент для запрета произведения. Политотдел Госиздата в 1921 году запретил публиковать сказку Петра Ершова «Конек—горбунок» — цензор Лев Жмудский в выражении «старый хрен» заметил порнографическое содержание.
В 1922 году создается Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит) — советское цензурное ведомство, существовавшее под разными названиями вплоть до декабря 1991 года. В Положении о Главлите от 6 июня 1922 года порнография официально запрещается. В самом документе она следует через запятую вслед за антисоветской агитацией и государственной изменой.
