Более 300 лет назад, мае 1712 года состоялся перенос российской столицы в Санкт-Петербург. Редакция M24.ru решила пофантазировать: если бы этого события не случилось, то где бы в Москве расположились самые известные петербургские достопримечательности
Более 300 лет назад, в мае 1712 года российскую столицу перенесли в Санкт-Петербург. Редакция M24.ru решила пофантазировать: если бы этого события не произошло, то где бы в Москве расположились самые известные петербургские достопримечательности.
Представим, что Петр I отказался от мысли строить новую столицу в опасной близости от границы в болотистой местности с плохим климатом. При этом его жажда реформаторства осталась прежней, и он принялся бы превращать первопрестольную в современный европейский город. Обошлось бы это дешевле и, вероятно, меньшими жертвами, чем строительство Северной Пальмиры.
Москва перестраивается, Петр прорубает в старой кольцевой застройке прямые проспекты. Безбородые бояре, чьи особняки пошли под снос, плачут, но поделать ничего не могут. Немецкая слобода разрослась, город наводнен иностранцами - архитекторами, инженерами, военными. Старики не узнают Москвы и пророчествуют: "Месту сему пусту быти", но пророчества не сбываются. Столица стремительно ширится, а путешественники сравнивают ее с Амстердамом.
Бурное царствование Петра подошло к концу. Те, кто занимал престол после него, продолжали по мере сил достраивать и перестраивать город. Он стал блистательной имперской столицей, но при этом все-таки сохранил дух древней резиденции российских государей (не все свои планы Петр успел воплотить). Что мы увидим, если пройдем по самым знаковым местам этой альтернативной Москвы?
Знаменитый памятник Петру I украсил бы Лубянскую площадь. Место это символично. Дело в том, что в XVII веке здесь жили стрельцы. Подавив их восстание в начале царствования, Петр укрепил свою власть и начал переустраивать Москву и Россию по европейскому образцу. Змей, попираемый копытами коня, аллегорически изображает стрельцов-изменников и всех противников петровских реформ. Екатерина II, продолжившая европеизацию России, решила увековечить своего великого предшественника в бронзе и заказала памятник знаменитому французскому скульптору Этьену Фальконе. В его работе видна явная отсылка к образу святого Георгия - покровителя Москвы. У московского "Медного всадника" был бы другой постамент. Глыба, служащая подножием Петру, была, как известно, найдена в окрестностях Петербурга с помощью газетного объявления. Ее доставка на Сенатскую площадь к месту установки памятника была невероятно трудна. А привезти такой камень (весом 2400 тонн) с невских берегов в Москву по тем временам просто не смогли бы.
После революции большевики было хотели снести самодержца-угнетателя, но не решились.Такое соседство даже льстило чекистам: всадник, побеждающий змея, теперь как бы символизировал их борьбу с врагами народа.
Но если в Москве уже есть Медный всадник, то как быть с памятником Петру работы Зураба Церетели? В нашей альтернативной Москве ему просто не нашлось бы места. У разделения Москвы-реки и Водоотводного канала уже стояли бы ростральные колонны. Rostrum в переводе с латыни означает нос корабля, колонны украшали этими элементам в честь победы над вражескими эскадрами. В Петербурге ростральные колонны на стрелке Васильевского острова были торжественно открыты в 1815 году. Помимо того, что колонны просто украшали город, весь XIX век они служили маяками. Творение французского архитектора Тома де Томона с легкостью переносится с Невы на Москву-реку: здесь тоже нужны были маяки. Да и сами колонны смотрелись бы здесь вполне органично - недаром Церетели, создавая своего Петра, их процитировал.
Большой дворцовый мост Разводные мосты в Москве представить довольно трудно. Берега нашей реки выше, чем у Невы, поэтому поднимать мосты для прохождения судов нет необходимости. Кроме того, по Москве-реке не курсируют крупные суда, для них достаточно той высоты мостов, которая существует. Тогда перенесенный из Петербурга в Москву Большой дворцовый мост был бы просто демонстрацией технического прогресса (например, как Эйфелева башня в Париже). Предположим, что в Москве тоже проходила Всемирная выставка. Разводной мост мог бы стать одним из ее экспонатов и элементов шоу. Поэтому логично, что на месте, где сто лет назад демонстрировали свои достижениями российские купцы-промышленники, возник деловой центр "Москва Сити". И стеклянный мост "Багратион" к нему строить уже не надо, потому что вот он - Дворцовый.
Помпезный Исаакиевский собор вполне мог бы заменить собой храм Христа Спасителя. Оба здания были знаменитыми долгостроями своего времени. Творение архитектора Огюста Монферрана в Петербурге возводилось 40 лет с 1818 по 1858 годы, а московский храм по проекту Константина Тона и того дольше - с 1839 по 1883 годы. Высота храмов примерно одинакова - чуть больше 100 метров, поэтому, в случае замены, панорама города не изменилась бы. Известно, что москвичи прозвали Храм Христа Спасителя "чернильницей". Будь на его месте Исаакий - прозвище осталось бы прежним, ведь купол собора тоже напоминает эту канцелярскую принадлежность. Если бы Исаакиевский собор тоже был разрушен большевиками, то восстановить его в первозданном виде было бы не в пример сложнее, чем храм Христа Спасителя. И если воссоздать внешний облик храма со всеми его 112 гранитными колоннами и десятками барельефов еще представляется возможным, то интерьеры, отделаны мрамором, малахитом, лазуритом, золоченой бронзой и мозаикой, в работе над которыми принимали участие Карл Брюллов и Федор Бруни, пришлось бы заменить чем-нибудь попроще.
Другой известный петербургский храм - Спаса на Крови, который стоит на Грибоедовском канале, можно было бы построить в Москве на площади Воровского. Храм был возведен в память об убитом на этом месте императоре Александре II. Вацлав Воровский, революционер и советский дипломат, в честь которого названа площадь и чей памятник там установлен, тоже стал жертвой политического убийства. Его застрелил белогвардеец, семья которого погибла от рук коммунистов.
Кажется, что храм, напоминающий собор Василия Блаженного, смотрелся бы на этой площади лучше, чем памятник, художественные достоинства которого считались неоднозначными даже в советское время.
Невский проспект Довольно трудно будет перенести в Москву Невский проспект. Тверская на эту роль не годится - главная петербургская улица, растянувшаяся почти на 4,5 километра, здесь просто не уместится. Да и вообще в центре Москвы едва ли можно найти улицу подходящей длины. Для решения этой задачи можно объединить Новый Арбат и Кутузовский проспект. В таком случае, москвичам пришлось бы забыть о домах-книжках и монументальных "сталинках" - их место заняли бы Казанский собор и Адмиралтейство.
Александровская колонна Александровская колонна, или, как назвал ее Пушкин, Александрийский столп, на наш взгляд, гораздо лучше вписалась бы в панораму Театральной площади, чем поставленный там Никитой Хрущевым памятник Карлу Марксу. Серую прямоугольную глыбу с опирающимся на него основателем "единственно верного учения" острая на язык Фаина Раневская назвала холодильником с бородой. Этот суровый монумент неплохо бы смотрелся в каком-нибудь советском областном центре, но по соседству с Большим театром он выглядит несколько диковато.
В тоже время, колона, увенчанная крылатым ангелом, могла бы стать настоящим украшением Театральной площади.
