Алла Сергеевна, скромная учительница музыки, не считала себя красавицей. Наверное, так оно и было — современные каноны диктуют совсем другой стереотип эффектной женщины. Алла глядела на себя в зеркало и тяжело вздыхала. Алла Сергеевна, скромная учительница музыки, не считала себя красавицей. Наверное, так оно и было — современные каноны диктуют совсем другой стереотип эффектной женщины. Алла глядела на себя в зеркало и тяжело вздыхала.
Во-первых, не молода. Ранне-пенсионный возраст. Пятьдесят с хвостиком. Полненькая, одевается по-теткински. Во-вторых, она была совсем невысокая — полтора метра ростом. Ну, плюс каблуки пять сантиметров. На каблуки вставала только на работе, чтобы не смотреться рядом со своими высокими ученицами «шпинделем». «Шпинделем» в детстве Аллу называла бабушка Тамара.
О, Тамару Николаевну звали с восхищением царицей Тамарой — за стать, за черные огромные глаза... Она была актрисой Пермского областного театра. Играла Грушеньку в «Братьях Карамазовых» и Нину Заречную. Главные роли! Замужем, только официально, была пять раз. До глубокой старости считалась удивительной красавицей, так себя и несла — гордо и даже высокомерно.
Аллочка с отцом приезжала к царице Тамаре в Пермь всего несколько раз. Она не была традиционной бабушкой с пирожками и вязальными спицами. У Тамары всегда были какие-то дела, поклонники, премьеры, авторские вечера... Свой вердикт относительно маленькой пухленькой Аллочки в льняных кудряшках Тамара вынесла сразу, окрестив насмешливым «Шпинделем». А Алла царицу Тамару боготворила. Для нее она была сказочной королевой, сошедшей со страниц любимых книжек.
Тамаре было уже за шестьдесят, — а она по-прежнему ярко подводила губы алой помадой, носила дома туфли на высоких каблуках, курила прямо в спальне и еще — у нее имелся шелковый пеньюар в сиреневых розочках. О, этот пеньюар, который она небрежно накидывала на покатые плечи! Сквозь него обозначалась кружевная же ночная рубашка с глубоким вырезом. На груди лежало украшение темного серебра с капельками бордового граната.
Затаив дыхание, Аллочка слушала взрослые разговоры, прерывающиеся грудным смехом царицы Тамары. Как она хотела стать такой же — роковой, страстной! Но, увы, не стала. Родители Аллочки развелись, когда она пошла в первый класс. Больше она не видела никого из родни отца.
Так случается — не всегда люди могут разойтись по-доброму... Бабушка осталась в Аллочкиной памяти несомненной красавицей, звездой. Ассоциировалась с мехами, приторным запахом «Красной Москвы», сигаретным дымом и шелковым пеньюаром. Ни отец, ни Тамара Аллочкиной судьбой больше не интересовались.
Правда, когда Алле исполнилось восемнадцать лет, ей передали подарок от царицы Тамары: серебряное колье с гранатами, то самое, из детства...
Никакой записки, пояснения. Просто — колье, завернутое в батистовый платочек. От платочка слабо пахло «Красной Москвой». Алла хотела сорваться в Пермь. Поехать, разыскать Тамару и отца... Но мать объяснила: отец давным-давно живет за границей, а бабушка умерла два года назад. Почему об этом не сказали Алле? А смысл, ответила мать. Ты для них отрезанный ломоть. Ты — не их породы. Понятно, шпиндель, горько усмехнулась Алла.
Но все равно мечталось: станет и она роковой. Достойной гранатового колье царицы Тамары. Для этого нужно было главное составляющее: большая любовь. Ну, еще успешная карьера, скорее всего — актерская. Но с актерством, как говорится, не покатило. Алла поступила в Гнесинку, — не театральное, но все же близко к миру искусства... Стала, правда, обычным преподавателем музыки. До-ре-ми-фа-соль-ля-си, кошка села на такси... Так пели гаммы дети. Одни ученики вырастали, их сменяли другие. Шутка про кошку оставалась прежней.
С любовью тоже как-то не вышло. Кто-то не проходил строгий фейсконтроль Аллиной мамаши; кто-то не нравился Аллочке. Годы шли. Дети разучивали гаммы. Аллочка из кудрявой милашки превратилась в «чайничек» — невысокая полная фигурка с выпирающим животиком. Рассматривала себя придирчиво в зеркало и закручивала на голове старомодную прическу. Стирала накрашенные было губы. Ну куда ей — шпинделю — до царицы Тамары...
Гранатовое колье лежало в верхнем ящике письменного стола, завернутое в белый батист. Запах «Красной Москвы» выветрился. Надевать колье было абсолютно некуда...
Этот мужчина, Алексей Степанович, был ей знаком половину жизни — двадцать пять лет. Как въехала в маленькую квартирку в Северном Измайлове. Он был старше и женат, и дети были. Они даже занимались музыкой с Аллочкой. Частные уроки. До-ре-ми... далее по тексту. Алексей Степанович был, что называется, из простых. С Аллой у них сложились вежливо-дружеские отношения. Все в руках у Степаныча, как звали его в доме, горело. Мог и машину починить, и розетку перенести. И набойки на каблук сделать.
Шутил, смешил. Внешне — забавный. С копной кудрявых волос, абсолютно белых, седых. Пронзительно-голубые глаза, высокая нескладная фигура. Сам и огурцы солил, и даже умел варить варенье. Его жена Наташа, вечно недовольная всем и постоянно болеющая, даже никогда не ходила в магазин и не умела передать показания счетчика за электричество. Просто есть такие мужчины, которые занимаются дома всем... Степаныч был из них.
Он любил громко петь, и Алла всегда улыбалась, слыша со своего балкона абсолютным музыкальным слухом фальшивое пение хитов шестидесятых. Степаныч был ангелом-хранителем этого дома в зеленом и тихом районе; летом высаживал небольшой садик перед детской площадкой, что-то мастерил, пел. Но на героя романа, понятно, не тянул никак. Алле он казался скорее добрым домовым.Вернее — подъездным...
Она была несказанно удивлена, когда однажды, сентябрьским теплым вечером, он встретил ее после работы у подъезда. И подарил букет разноцветных георгинов. Алла растерялась. А Степаныч сразу взял быка за рога и перешел к деловому предложению. Если, конечно, можно назвать «деловым» предложение руки и сердца... Ему было за шестьдесят, ей за пятьдесят. У него — взрослые дети. Жена Наташа умерла в прошлом году.
Он устал от одиночества. Он хочет заботиться о ком-нибудь. Впрочем, что говорить — не о ком-нибудь абстрактном, а о ней, Аллочке. Вполне себе конкретной. Она ему давно нравится. И он весь готов пасть к ее маленьким ножкам. Да, еще. Жить будут у Аллы: у Степаныча дочь мыкается по съемным квартирам, а должен вот-вот появиться внучок. Свою квартиру отдаст дочери. Так что? Алла не знала, что и сказать. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно. Она представляла, что бы сказала царица Тамара на такую вот «выгодную партию»... Высокий седой слесарь согнулся к маленькой полной женщине. И дарит какие-то георгины, а не роскошные бордовые розы...
Эх, шпиндель, шпиндель! Алла сказала, что это невозможно, просто невозможно. И добавила — это смешно. Но Степаныч оказался человеком настойчивым. И уже через месяц переехал к Алле Сергеевне. Конечно, он не превратился в сказочного принца. Ну, не бывают принцы кудрявыми седыми слесарями с нелепыми шутками... Но Алла подумала — а для кого ей, собственно, себя беречь? Что ее ждет впереди? Одинокая старость. Звучит ужасно...
Жили — привыкали друг к другу, притирались. Однажды пошли вместе в торговый центр. Степаныч нес пакеты с продуктами. Уже на выходе из магазина увидела витрину секции с женским бельем. На манекене был надет пеньюар — полупрозрачная ткань, мелкий цветочек. Шик. Женственность. Со смехом рассказала Аллочка Степанычу, как мечтала когда-то стать «фам фаталь» — роковой женщиной. Носить пеньюары и бриллианты. Блистать на сцене...
Степаныч хмыкал в усы. А потом, когда привез Аллочку с пакетами домой, отлучился «на пять минут, сударыня моя раскрасивая». Вернулся с фирменным пакетом, в котором лежал тот самый пеньюар... Алла заплакала. Ну куда ей пеньюар?! Полупрозрачное кружево, тонкий аромат будуарного разврата. До-ре-ми-фа-соль-ля-си, кошка села на такси. Но Степаныч настаивал: примерь! И она сдалась. Пеньюар оказался как боярская доха — просторный и длинный, он скрадывал лишние килограммы, Алла показалась себе даже выше росточком. Надела каблуки. Вышла в маленький коридорчик — там висело зеркало в пол... Степаныч захлопал в ладоши.
— Красавица моя! Крошка. Смотри, что я тебе еще прикупил...
И достал непонятно где припрятанную шляпку. По тулье — сиреневые искусственные цветы. Алла смеялась. Степаныч, бедолага, и не знал, что пеньюар носят в спальне, а соломенную шляпку — на курорте. Но — такой уж был день. Сочетать несочетаемое. Эклектика. Поэтому Алла пошла в комнату и достала бабушкин подарок — то самое гранатовое колье.
Ей казалось, царица Тамара одобрила бы сейчас ее. Кто решится так круто изменить свою жизнь накануне пенсии? О, несомненно это Тамарины артистические корни. Пеньюар вкупе со шляпкой, тяжелое старинное украшение, немолодой и немного нелепый седой мужчина с веселыми глазами. Настоящий принц. Алла ждала его всю жизнь...
