Ученик
Россия / 118 мин. / 18+
Драма
Режиссёр: Кирилл Серебренников
В ролях: Петр Скворцов, Виктория Исакова, Александр Горчилин, Юлия Ауг, Александра Ревенко, Антон Васильев, Светлана Брагарник
В прокате с 13 по 19 октября
Новая работа Кирилла Серебренникова для большого экрана выросла из театральной постановки. Два года назад режиссер поставил спектакль «Мученик» по пьесе немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга. Затем Серебренников решил снять по той же пьесе фильм, о котором после премьеры на Каннском фестивале этого года писали, что Минкульт не поддержал его производство и картина была снята «на средства среднего российского бизнеса». В Канне «Ученик» был представлен в рамках программы «Особый взгляд» и удостоен Приза независимой французской прессы имени Франсуа Шале.
Новый фильм Серебренникова — об ученике старших классов, который, поначалу задаваясь вопросами морали и ища ответы в Библии, становится религиозным фанатиком. Его роль исполняет в фильме Петр Скворцов (в спектакле «Гоголь-центра» ученика играл Никита Кукушкин). Виктория Исакова сыграла в картине учительницу биологии, с которой юноша вступает в конфликт.
Ничего удивительного, что российское министерство культуры отказалось даже частично финансировать новую работу Серебренникова.
В «Ученике» картина русского бреда, которая в серебренниковском фильме десятилетней давности «Изображая жертву» вырисовывалась в абстрактно-темных фриковатых тонах, а в «Юрьевом дне» (2008) приняла типичный для русского кино с 90-х годов по сей день оттенок безысходности, теперь выписана точно, смело, четко.
Здесь снова немного персонажей, и это снова архетипы. Фанатичный изгой Веня (почему-то у серебренниковских шутов похожие имена: Валя, Веня); не верующая ни во что, кроме теории Большого взрыва, и разъезжающая на мопеде учительница биологии в джинсах и косухе; нечесаная замученная жизнью мать-одиночка, тоже неверующая, но умеющая притворяться; школьная директриса позднесоветского образца; учительница истории — выглядящая порядком старше своих лет сталинистка с георгиевской ленточкой; учитель физкультуры — тупой качок и не дурак пощупать старшеклассниц; православный поп, в перерывах между освящением спортзалов подсовывающий всем религиозные брошюрки; хромой ангельской внешности Венин приятель, над которым издеваются остальные ученики, и, наконец, королева выпускного, которой адресованы Венины вопросы морали.
Такая схематичность и обобщенность — неизвестно, в каком городе все это происходит, мы ничего не знаем о родителях других учеников, не видим других учителей, о прошлом известно только Вениной мамы — но только что где-то есть его отец-мучитель, с которым она развелась, — намекает на то, что все это неважно: есть современная российская школа, есть православная церковь, распустившая свои щупальца во все сферы жизни, есть люди, которые не задают вопросов, и есть, собственно, сегодняшняя русская жизнь, все это благополучно — или неблагополучно, если посмотреть на судьбу архетипичной Вениной семьи, — вмещающая. Фанатик Веня поначалу даже вызывает сочувствие: он единственный здесь, кто о чем-то спрашивает. Его одинаковая ненависть к «блудницам» и православным священникам больше, чем привычка серебренниковских персонажей ставить себя выше своего окружения, и понятнее, чем безразличие «педагогов», в конце дня опрокидывающих рюмку коньяку с шоколадкой в учительской под блатные песни в исполнении толстой бабы, то ли школьной секретарши, то ли счетовода.
Вопросы Веня задает правильные: зачем люди женятся, если они разводятся, зачем нужна церковь, какой толк в священниках, кому нужны их здоровенные золотые кресты, целование ручек, брызганье слюной в проповедях и водой — в помещениях? Но позиция агностиков, таких как учительница биологии, его тоже не устраивает: в этом и есть правда, о которой говорит здесь Серебренников, правда русского противоречия, попросту зовущегося бредом.
Религиозный фанатик — он и в Африке религиозный фанатик, и в Германии, на родине автора пьесы. И ученик в начале фильма так и говорит — что среди христиан не осталось мучеников, как в других религиях, — обобщая все христианские. Однако, когда сюжет о религиозном фанатике накладывается на современную российскую действительность, получается, как всегда, сложнее. С одной стороны, потому что мы надменно считаем себя самой духовной нацией, и в этом смысле фильм Серебренникова — пародия на эту кажущуюся, чаще всего притворную духовность, как в конформистском случае курицы-директрисы (учительнице биологии: «ну ты со священником поговори») или — тяжелом — Вениной мамаши, к финальной сцене уже надевшей синенький платочек.
С другой стороны — потому что действительно ни одна из христианских религий не играет такой роли в жизни общества, как православие в России, чей народ не знает полутонов, или снося храмы с лица земли, или истово крестясь на каждый из тысяч построенных вновь из окна маршрутки.
Но главное — эта жизнь взаправду так нехороша, неправильна, неприемлема, как считает ученик Веня, не с потолка взявший свои умозаключения, а наблюдавший жизнь с рождения до шестнадцати лет. И фильм, соглашаясь с ним в этом, терпеливо (хотя иногда чересчур театрально) объясняет, почему религиозный фанатизм не меньше лицемерен, когда речь идет о правилах жизни. Он, фанатизм, берет то, что было изложено два тысячелетия назад теми, кому уже не задашь вопросов о противоречиях в сказанном ими, и с этим сводом запретов подходит к живой жизни.
Так нельзя, эти установки не работают — две тысячи лет тому доказательством. У слепого следования им, этой букве Библии, в подобных обстоятельствах и в случае с такой личностью может быть только трагический исход. Религиозные догмы так же бессильны перед живой жизнью, как учительница биологии с высшим психолого-педагогическим образованием — перед «девиантным поведением» подростка, вообразившего себя божьим сыном и мучеником.
Хорошая новость в том, что обо всем этом можно рассказать вот так — просто и увлекательно, без чернухи и тоски, живо и лаконично: оказывается, вот на какое русское кино Минкульт не дает денег.
Поделиться материалом
