«В Фейсбуке идут арьергардные бои по поводу прошедшего голосования, фрондеры постят фото бюллетеней с жирной галочкой в графе «против», протоколы с участков, где больше «нет», чем «да», рассуждают о том, что «в реальности» до 50% населения отказали Путину в мандате, что голосование стало позорищем и что у режима исчерпан ресурс легитимности. Некоторые даже считают происшедшее виртуальной «победой» оппозиции, показавшей власти масштаб недовольства. Все это совершенно справедливо, и все это не имеет ровным счетом никакого значения. Да, позорище. Да, отказали. Да, недовольство Путиным проникло в глубинные слои населения, где раньше его и духу не было, — но все это, уж простите, не имеет ровным счетом никакого политического значения, как, например, недовольство простого работяги Советской властью в 1970-е», — пишет профессор НИУ ВШЭ Сергей Медведев на своей странице в Facebook.
«По поводу легитимности хорошо написал Владимир Гельман, легитимность не в том, что «одобряют» или «дают мандат», это все понятия из политических реалий, а в России нет политики; легитимность — это готовность подвластных подчиняться власти независимо от того, как первые ко второй относятся. Володя приводит пример неблагополучной семьи, где муж пьет, бьет жену, изменяет и забивает на дом и детей — однако жена его терпит: то ли в силу привычки (традиционная легитимность), то ли в силу веры в то, что ее муж особенный (харизматическая легитимность), то ли из понимания, что в случае развода издержки будут еще выше (рациональная легитимность). В этом смысле, говорит Володя, семья легитимна, оба ненавидят друг друга, но готовы продолжать отношения в силу указанных выше причин. Это примерно, как с водкой: ненавижу, но пью.
— Водки хочешь?
— Не хочу.
— А пить будешь?
— Буду.
Вот примерно так и у нас. «Ежики, плакали, кололись», и далее по тексту. Вот это и есть подлинная, экзистенциальная, легитимность власти, а не вот эти все экзитполы и фокус-группы.
Более того. Власть не только подтвердила свою легитимность, она подтвердила принципиальную управляемость системы в условиях возросших рисков и неопределенности. В чем суть управляемости? Как правильно заметил Симон Кордонский, она не в каких-то «реальных» переменах, она в правильной статистике. Вот, например, коронавирус — большая часть усилий государственной машины свелась к генерированию правильной статистики, которую, скрипя зубами, все согласились принимать к сведению — с кучей оговорок и разоблачений фальсификации — но в итоге это те цифры, что мы слушаем с утра по радио и которыми оперируют на международной арене: т.е. статистическая война с вирусом была выиграна. Ибо статистика — это единственная реальность власти (как, кстати, и в СССР), а что там происходит в больничках «на самом деле» интересует, как говорит Симон, «только всяких диссидентов».
Точно так же была выиграна статистическая битва за поправки, причем с хирургической точностью: требовалось обеспечить более 50% голосов от всего состава избирателей — вышло именно 50,7%. Была создана сложнейшая машина натяжек, вбросов, принуждения, стимулирования, имитации, созданы инновационные инструменты онлайн-голосования, досрочного голосования, голосования на пеньках, вовлечены в эту машину десятки тысяч людей за малую мзду или просто под страхом увольнения, и весь этот балаган с шумом, свистом и балалаечным перебором — сработал! Более того, он окончательно карнавализовал демократическую процедуру и теперь будет использоваться снова и снова как суверенная технология легитимации.
Итак, по результатам голосования, да и вообще всего первого полугодия 2020-го, надо поздравить Кремль: власть справилась. То, что в марте-апреле казалось налетом стаи черных лебедей — коронавирус, локдаун и социальный кризис, мировая рецессия, катастрофическое падение цен на нефть, не ко времени задуманное голосование по поправкам, нарастающее недовольство властью — небывалым совпадением в основном внешних обстоятельств, которое способно подорвать самые основы режима — так вот, этот кризис-2020 власть пережила и показала свою фундаментальную устойчивость: и эпидемиологическую, и нефтяную, и бюджетную, и политтехнологическую.
Даже в самых неблагоприятных обстоятельствах Путин смог исполнить два своих главных каприза: военный парад и голосование по обнулению, все прошло, как по маслу, какие еще нужны доказательства легитимности?
Одновременно оппозиция никак не смогла капитализировать этот беспрецедентный кризис, использовать эту возможность, да и вообще заявить о себе (кроме Пяти шагов Навального) — и боюсь, дело далеко не только в локдауне, который запер людей по домам: 2020-й подтвердил окончательный разгром политической оппозиции. Ну и, наконец, население, от которого «к лету» ждали небывалой волны народного гнева, всех этих толп голодных, разоренных, измученных карантином и обманутых поправками — отлично все переварило, толпы ринулись в парки, кафе и поглазеть на парад и салют. Итого: вирус — запрятан, поправки — приняты, власть — справилась, оппозиция — провалилась, население — проглотило. Просто идеальный для Кремля исход, который три месяца назад даже предсказать было невозможно. Государство может поздравить себя и уйти в заслуженный летний отпуск…
Но я бы также не слушал тех, кто говорит, что в условиях дефицита легитимности власть пойдет на обострение, закручивание гаек дома или на новые военные авантюры в ближнем зарубежье, чтобы дать новую мобилизационную повестку — никакая новая мобилизация не нужна, схватка прекращена за неявкой противника. Нас ждет ровно то же самое болото с блуждающими голубыми огоньками, в котором мы пребывали до конца 2019-го, — но теперь еще и с вынутой интригой «транзита власти»: медленное гниение на более низком уровне благосостояния (вспоминается анекдот «не гони волну!»), точечные всплески репрессий, урчание невидимых существ, борющихся за остатки бюджетных средств, и лопающиеся пузыри болотного газа.
Но есть и хорошие новости. Из надежных источников слышал, что когда в 2034 году будут голосовать за новое обнуление сроков, одноразовые выплаты семье на ребенка увеличат до 15 тыс рублей».
Поделитесь
