Календарь

Март 2024

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

   |  →

16:57, 16.06.2016

Театральное айкидо. Бывший режиссер драмтеатра Ижевска рассказал о любви к «расколотому» зрителю

Надежда Рысьева

Некогда режиссер Русского драматического театра Удмуртии Петр Шерешевский известен в столице региона жесткими концептуальными спектаклями. Его интерпретация «Трагедий» расколола зрителей: половина зала аплодировала стоя, вторая писала в инстанции гневные доносы. Мы поговорили с режиссером о театральной цензуре, его взглядах на скоропостижный «разрыв» контракта с ижевским театром и об особенностях «живого театра».

— Известно, что вы отказались от продления контракта с Русским драматическим театром. Хотелось бы понять, почему?

— Я и когда приходил, говорил: «Я на власть не претендую. Пока мои профессиональные умения и художественный вкус нужны — я ваш. И сам спектакли ставить, и советовать других режиссеров, и высказывать свою точку зрения — какой репертуар нам нужен. И растить артистов. И пытаться привлекать внимание профессионального сообщества: критиков приглашать, на фестивали выбираться». Но в театре двух хозяев быть не может. И я прекрасно понимал: хозяйка — директор Стелла Александровна Кудрявцева. Сначала ей мои советы были нужны и работа увлекала. Потом точка зрения ее поменялась. Почему — не мне судить.

Но если мои услуги не нужны, я не напрашиваюсь и не воюю. Я ухожу. При этом мы не ссорились. И планируем работать в будущем.

Фото предоставлено Петром Шерешевским— Все ли задуманное удалось вам реализовать в Русском драматическом театре Удмуртии? Удалось ли воплотить вашу мысль — создать «живой театр»?

— «Живой театр» невозможно создать. Им можно заниматься… И реализовать что-то тоже невозможно, можно только реализовывать изо дня в день. Невозможна совершенная форма глагола. Театр — это не результат. Это процесс. Это живой организм. Ты сочиняешь спектакль вместе с артистами. Ты можешь быть доволен творческим результатом, но это лишь маленькая частичка, клеточка организма, который называется театр. Следующий день — новые задачи, и решать их нужно снова. Да, я люблю все четыре спектакля, которые поставил в Ижевске. Доволен тем азартом, который появился у артистов. Мне радостно, что мы нашли общий язык и одинаково понимали какие-то основополагающие вещи. Что значит «думать» на сцене, как современный человек может рассказать ту или иную историю... Слава богу, спектакли живут и развиваются. А строением театра я с момента своего ухода уже не занимаюсь. Я не рад, что ушел. Но он живет уже своей жизнью. Я только вложил свои силы и любовь в его развитие. Но куда он пойдет завтра — мне неведомо.

— Вы ставили в разных городах России: Барнауле и Омске, Новокузнецке и Петербурге, Самаре и Воронеже. Каким вы увидели Русский драматический театр Удмуртии, его артистов, репертуар по приезде из Петербурга?

Фото предоставлено Петром Шерешевским— Есть несколько просто очень больших артистов. Остальные профессиональны и любопытны. Я полюбил их. Нам было интересно вместе искать ответы на неразрешимые вопросы бытия. Этот пафос — это и шутка, ирония, и правда одновременно. Но артисты всюду — живая и ищущая каста. И это — в порядке вещей. Те полтора года, которые мы провели вместе, думаю, были для артистов новы и любопытны.

Но я не пытался «творчески влиять», я спектакли ставил. И в процессе и со мной, и с артистами что-то происходило. Мы же живые.

— Вы проводите градацию между театрами, которые делятся на сытые и голодные. Артисты Русского драматического театра в Ижевске к каким относятся?

— Я это сболтнул в каком-то интервью, давным-давно... Просто на тот момент я один раз случайно попал на постановку в театр, где почти все мужчины-артисты были алкоголиками. При этом они были нищими и жили с ощущением загубленной судьбы. И типа пили «с горя». Удручающее было впечатление. Нет, ничего подобного в Ижевске нет. Хотя понятно, что артисты в принципе люди небогатые. Но ощущение какой-то социальной защищенности и покоя у ижевских артистов, слава богу, есть.

«Маленькие трагедии». Фото предоставлено Петром Шерешевским

— В одной из рецензий было сказано, что пушкинские «Маленькие трагедии» — ваш дебют в должности главного режиссера ижевского театра и, возможно, лучший на сегодня спектакль.

— Не мне судить, все свои спектакли люблю. Самый успешный за всю карьеру — это безусловно. Это первый мой спектакль, который попал в основной конкурс «Золотой маски».

— Вы сказали как-то, что «Маленькие трагедии» — это «жесткое концептуальное искусство». Чем обусловлено его появление на сцене местного драмтеатра?

— Не знаю... Тоже сболтнул... Я так и не выражаюсь: «жесткий концептуальный...» Мы просто искали как-то очень живое, глубокое и вневременное содержание, которое в тексте пушкинском заключено очистить от коросты привычного зрительского ожидания. И заставить зрителей ощутить, что у него, конкретного, сидящего в зале, тоже не так уж спокойно на душе... Если задуматься о тех проблемах, которых Пушкин касается.

— Как ижевский зал принял спектакль «Маленькие трагедии?» А зрители «Золотой маски»?

«Маленькие трагедии». Фото предоставлено Петром Шерешевским— Сложно воспринял. По ползала сначала уходило. А вторая половина потом хлопала стоя и долго. А потом стало уже приходить по ползала. Но теперь это стали люди, которые знали, на что идут. Теперь никто не сбегает в антракте. По нескольку раз приходят некоторые. Так и вырабатывается новый зритель... Хотелось бы, конечно, чтобы полным зал был... Но это дело долгое, не одного года — попытка привлечения нового зрителя.

А на «Маске» немного переволновались мы. Нормально сыграли, хотя могли бы и лучше. И тоже пополам зал раскололся. Хотя не уходили почти, культура другая. Первый раз при полном зале доиграли. А отзывы опять диаметрально противоположные: от восторженных до уничижительных. Но там другие проблемы: высокомерие столичное по отношению к провинциальным «Золушкам». Это все нормально, я люблю, когда спектакль зрителя «раскалывает» напополам. Значит, задели, значит, некомфортно...

— Любопытна ваша точка зрения насчет зрителей. В чем явное отличие провинциальной и столичной публики?

Фото: dramteatr18.ru— Да разные они, разной степени интеллектуального развития, опыта, знакомства с культурой... а ходят в один театр. В столицах зритель театральный поделен, рекламистским языком выражаясь, на «целевые группы». На Додина идет один зритель, в Молодежный театр — другой, на спектакли к АХЕ — третий, в театр Комедии — четвертый. Почти не пересекаясь. А здесь: просто — театр и просто — зритель. В этом и сложность. И театр, пытаясь соответствовать всем вкусам, разрывается изнутри. В результате идеально, чтобы на каждый спектакль свой зритель формировался... Но это невозможно, конечно. Но очень хотелось мне привлечь местную интеллигенцию, интеллектуалов, молодежь продвинутую. И процесс пошел, но очень медленно...

Фото предоставлено Петром Шерешевским— Вы говорите о том, что «чем хуже спектакль, тем лучше его принимает публика». С чем это связано?

— Когда я говорю — плохой спектакль, имею в виду сознательно тиражируемое клише, чтобы удовлетворить зрительские ожидания. К сожалению, очень часто зритель относится к театру не как к искусству, а как к сфере услуг. Как к карусели: колесо должно подниматься и опускаться по канону, а мы едем… Не надо включать мозг… Простые эмоции, исполнение желаний.

А нормальный театр не желания исполняет, а приглашает к путешествию в неведомое... В сферу духа человеческого. Париж — Дакар, через пустыню. Там тяжело и душой работать надо.

— Всё ли может в современной России ставить режиссер?

«Театр.doc». Фото: rusevik.ru— Неприятная тенденция ограничения свободы театра есть. Была история с «Тангейзером». Показательная порка, обидная и страшная. «Театр.doc» переезжал несколько раз за прошлый сезон, у него под любым предлогом отбирали помещения. Были и менее звучные истории… «Бдительные граждане» приобрели привычку писать доносы с требованием запретить все, что не укладывается в их узкую ханжескую картину мира. Но в общей массе пока мы свободны. И с этим давлением удается справляться, не вступая в прямой конфликт, а «уклоняясь от ударов». По принципу айкидо.

И пока все-таки театр остается оазисом свободы.

— В каких городах вы сейчас ставите спектакли?

Ровно 90 лет назад в знаменитом миланском La Scala эта сказочная опера была впервые представлена публике. Почти век «Турандот» ставят на разных сценах, но билетов в кассах постоянно не хватает… Читать далее...— Сейчас я главный режиссер Камерного театра Малыщицкого в Петербурге. Это театр маленький, негосударственный, бедный. В сезон я ставлю там один спектакль. И один — приглашенный режиссер, чтобы «кровь обновлялась». Больше двух постановок в год мы себе позволить не можем. И остальное время я езжу по городам России. Куда зовут, там и ставлю. Сейчас я в Норильске. Новокузнецк люблю, с ними у меня долгоиграющий роман. И главным я у них побывал, как и в Ижевске. И тоже прогнали меня... И с тех пор уже трижды к ним приезжал, сейчас в четвертый раз поеду. В общей сложности спектаклей десять я там уже поставил. Так что и с Ижевском, может быть, у нас еще все впереди. Не в «супружестве» театральном, так в состоянии «романа».

— Какие пьесы вы носите в своем режиссерском портфеле и ждете часа, чтобы вытащить наружу?

— О Кафке мечтаю. О Шекспире. О Чехове. Но вот «Гамлета» только что поставил. «Дядю Ваню» сейчас ставлю. «Замок» собираюсь. Счастливый я человек, все желания исполняются...

Источник: День, ИА
просмотров: 70

Аккредитация

Компания или частное лицо может получить аккредитацию для публикации новостей на нашем портале.