Разврат или мораль? Межрегиональная дуэль за бюджет и признание

Главные герои знаковых опер — Дон Жуан и Ганди — столь же непохожи, как и рассказ об их жизни в громких постановках

Сегодня в Большом театре — «Дон Карлос». Опера Верди открывает сезон показов спектаклей-номинантов на «Золотую маску». К сожалению, из-за странностей театрального календаря (в нем год начинается в сентябре) на главную театральную премию пока не претендуют самые громкие премьеры 2014 года: «Риголетто», поставленный в Большом, екатеринбургская «Сатьяграха» и пермский «Дон Жуан». Несмотря на то, что шанс пополнить коллекцию «золотых масок» за счет поставленных раньше «Носферату» и «Летучего голландца» есть у обоих театров Большого Урала, «URA.Ru», считает именно сентябрьские премьеры знаковыми для российской оперной сцены. Дирижерское хулиганство Курентзиса и лаконичность Оливера фон Дохнаньи, режиссерский темперамент Валентины Карраско и медитация Тадеуша Штрасбергера — в сравнении двух очень непохожих премьер нынешнего сезона.

Личный запас «Золотых масок» Теодора Курентзиса примерно такой же, как и у всего Екатеринбургского оперного

Пермский оперный сегодня обласкан краевыми властями. И, если несколько лет назад театр славился, в первую очередь, своей хореографической школой, то появление Теодора Курентзиса придало ему новое и очень громкое звучание. Его революционная и анатомически шокирующая «Носферату», мировая премьера которой состоялась около года назад, вскрыла совершенно новый культурный пласт в столице Прикамья. А для команды Виктора Басаргина академический театр, где рождают обсуждаемые премьеры, где работает самый стильный дирижер современности — замена дорогостоящей культурной революции Марата Гельмана.

Пермский театр оперы и балета находится под плотным патронажем краевого министерства культуры. А постановки Курентзиса — новые бренд регионального центра, позволяющий и дальше считать Пермь культурной столицей. Стоит это во всех смыслах недешево. Даже не пытаясь выяснить размеры гонораров иностранных исполнителей очень высокого уровня, только глядя на сцену, видны немалые затраты: подвижные сложные декорации, световое оформление, реквизит. Билет — в последний ряд амфитеатра на «Дон Жуана» стоит 1500 рублей. При этом — зал полон. И что удивительно, среди зрителей больше половины — молодежь.

Расскажите о новости своим друзьям

...и продолжайте читать дальше!

Внешне Пермский оперный — малая и скромная копия Большого

В Екатеринбурге театр всегда был уважаем именно за оперную составляющую. Здесь, в отличие от Перми, нет своего хореографического училища. Поэтому при всем старании — до появления Вячеслава Самодурова — балет здесь давался, скорее, «в нагрузку». Директору театра Андрею Шишкину удалось не только возродить былую славу театра, вернуть в зал зрителей, но и создать финансовый фундамент для творческих экспериментов.

Стратегия оперного — приглашение западных звезд. Но не исполнителей, а создателей шедевров: дирижеров, режиссеров, художников. Ставка на уникальность постановок сработала — мопед Евгения Онегина или кожаный плащ Летучего Голландца обсуждался не меньше, чем своеобразные трактовки классических опер.

Как результат — на громкие премьеры ходить стало престижно: в первых рядах обязательно присутствуют VIP-персоны, которых раньше можно было заметить лишь на футболе или хоккее. А купить билеты на хорошие места можно только очень заранее, причем самые дорогие — 3000 рублей (на премьерный показ) в свободную продажу зачастую не поступают. Возможно, дешевизна билетов объясняется тем, что балет и опера в Екатеринбурге — все еще искусство для людей в возрасте. Молодежь даже за сто рублей массово в храм искусства не ходит.

Дискотечную подсветку екатеринбургские поклонники оперы и балета не одобрили

В Пермском оперном, где билеты дорогие, продают дешевые программки. Хотя, точнее, это — 200-страничный труд, на хорошей бумаге, с иллюстрациями и полным объемом информации о предстоящем спектакле. И всего за 200 рублей. А еще здесь нет директора. Точнее их много: исполнительный, финансовый, технический, по развитию, по производству. И один генеральный менеджер. Но царь и бог, любимец театральных критиков и женщин, творец и распорядитель (и все это абсолютно заслуженно) — Теодор Курентзис. Он говорит «сцена маловата» и краевые власти тут же вплотную приступают к реализации идеи, существующей уже два десятка лет. И, если бы не кризис, сквер за зданием театра заняла бы вторая сцена. Он привез в Пермь свой уникальный Musica Aeterna Ensemble — оркестр исторических инструментов, и обеспечил музыкантов достойной зарплатой из бюджета. Пермский театр с приходом Курентзиса стал лучшим из региональных по привлечение спонсорских средств. И при этом художественный руководитель заявляет, что «ни при каких условиях не пойдет на снижение государственного финансирования».

Тираж программки не указан. Но почти каждый зритель «Дон Жуана» обязательно листает ее в антракте

Зал взрывается, когда Теодор стремительно подходит к пульту и, взмахнув руками приветствует зрителей. Причем понятно, что аплодируют ему, а не музыке Моцарта, которая зазвучит через минуту. Но... еще один взмах руками и «Дон Жуан» начинается. Странное, но очень понятное действие, основанное на играх мужичин и женщин, в которых побеждает тот, кто сохраняет голову холодной.

Участница радикальной группы La Fura dels Baus Валентина Карраско нашла примитивный способ показать внутреннюю свободу или ее отсутствие: люди на сцене скованны ортопедическими бандажами, а переход к независимости сопровождается срыванием оков. И все это на фоне бесконечных манекенов, которые лежат, стоят, висят, движутся, разрушаются, падают, мешают и помогают. Герои используют пластмассовые руки и ноги, чтобы драться, кидаться, побеждать и проигрывать в потасовках. Это механическое заполнение сцены сначала мешает, поскольку искусственных обнаженных тел слишком много по сравнению с живыми.

И лишь один Дон Жуан свободен от корсета и поэтому волен призывать окружающих грешить. Музыкальное оформление Моцарта делает порок на сцене и судьбы людей, им охваченных, глубоким и мрачным. При этом действия героев, живущих будто в последний день, мелки и смешны.

Один из самых известных и своеобразных молодых дирижеров нашего времени

Старательное упрощение, понятное обывателю — один из приемов, которым «Дон Жуан» завлекает неподготовленного зрителя. Это и долларовая купюра, упоминаемая в итальянской опере по-русски. И Ангела Меркель, появляющаяся на экране ТВ во время последней попойки Дон Жуана. Врывающиеся в зал и скандирующие Viva La Liberty полуголые фрики. И Чебурашка, гордо поднятый над головой...

Как минимум, фигуры у манекенов лучше человеческих

Знаки и символы, которыми насыщена опера, где-то по-моцартовски тонкие, где-то по-пермски прямолинейные, направлены на одно: показать, что социальных пороков на самом деле нет. Есть только люди, которых убедили в собственной порочности или которые сами согласились быть их носителями. К первой категории относятся все герои оперы, которых так легко спровоцировать на непристойные поступки. Ко второй — Дон Жуан, использующий свои изъяны для провокации окружающих.

Самая массовая, самая попсовая, самая яркая сцена «Дон Жуана»

«Дон Жуан» Курентзиса — монохромная история о чувствах, которые бывают фальшивыми и настоящими. Причем манекены, созданные Валентиной Карраско, иногда начинают действовать и становятся более честными — как проститутки, дающие любовь за деньги. А искренним оказывается отрицательный герой, развращающий приличных дамочек и призывающий отрываться здесь и сейчас, забыв о морали. И, возможно, именно это вызывает активную неприязнь у некоторых зрителей. В очереди в гардероб звучали такие оценки увиденного — гадость и мерзость. А это ведь высокое оперное искусство, они тогда еще «Левиафана» не видели.

Ярких пятен в спектакле мало. В основном, цвет искусственных человеческих тел

В театре оперы и балета Екатеринбурга — иная стратегия руководства. Демократическая авторитарность директора Андрея Шишкина проявляется и в выборе спектакля, и в стилистике постановки. «Сатьяграха» стала громкой премьерой театрального сезона и вторым по значимости театральным спектаклем года, уступив лишь «Риголетто» в Большом. Она — результат точных расчетов Шишкина, как в выборе самой оперы, так и людей, которые должны ставить.

Андрей Шишкин считает, что «заграничную оперу можно ставить, как угодно, и публика отнесется к этому спокойно»

Филип Гласс входит в десятку самых значимых композиторов современности — по масштабности и роли в искусстве. И опять нельзя не упомянуть «Левиафан» — в картине Звягинцева звучит именно музыка Гласса. Дирижер «Сатьяграхи» — Оливер фон Дохнаньи лично знаком с композитором, а значит лучше других понимает трудности этой специфичной музыки. Режиссер — Тадеуш Штрасбергер, молодой, креативный, современный и стильный.

Эти люди создали совершенно иную, нежели «Дон Жуан» оперу. Она лаконична и медитативна. Сложна и непонятна без объяснения. Увидеть в созданном на сцене безумно красивом и ярком мире Ганди, Льва Толстого, Мартина Лютера Кинга, Кришну и Арджуну неподготовленному зрителю невозможно. А иногда даже зная либретто, завораживающая смена красок, движение цвета и света, монотонно-минималистичные музыка и пение отвлекают от драмы человека и общества, идеи свободы и долга, войны и мира.

«Сатьяграха» оказалась очень актуальной именно сейчас. Показывая, как можно уничтожать конфликты

Редкие всплески оживления — это появление актеров в зале со свечами и цветами лотоса, ритмично-выдыхаемые хором звуки и «крупные планы», которыми постановка не балует. Здесь важнее толпа, на фоне которой герои пытаются произнести свои выстраданные идеи. И получить в ответ либо молчаливое одобрение, либо подвергнуться остракизму.

«Сатьяграха», как и «Дон Жуан» доказывают, что современная опера — жанр синтетический и реформаторский. Успех спектаклей уже не зависит только от вокального мастерства исполнителей. Зритель ждет экспериментов и хочет удивляться. Чему — в каждой постановке решается индивидуально. Шокирующие пластмассовые манекены — более доступный способ поразить. Но тогда сложнее сохранить самодостаточность музыки. У Курентзиса это получается.

Свет и цвет, порой, говорят больше, чем слова

Можно заворожить красотой декораций, которая сделает ярче и понятнее минималистичную музыку Филипа Гласса. Она, в свою очередь, как иголка нитку, потянет философию либретто. Но, чтобы погрузиться в этот визаульно-музыкальный надо выбрать время. «На «Сатьяграху» не стоит идти после работы, не освободив мозг от повседневных забот.

И в этом, пожалуй, главное отличие не только в восприятии «Сатьяграхи» от «Дон Жуана», но и екатеринбургского театра от пермского. Теодор Курентзис — великий музыкальный мистификатор, умеющий талантливо принизить высокое искусство, чтобы сделать театр популярным. Андрей Шишкин — расчетливый прагматик, четко следующий выбранной стратегии: придать театру статус новаторского, не оскорбив и не растеряв многолетних поклонников.

Дирижер Оливер фон Дохнаньи, знающий и Гласса и его музыку, старался «получить „эластичный“ подход к постановке»

Но при этом обе громких оперных премьеры, рожденные вдали от столиц в очень непростое время, — о свободе. И не только героев на сцене. Но и создателей спектаклей, которым разными путями предоставили возможность экспериментировать.

Ксения Фикс, фото – Александр Мамаев, Александр Исаков, Алексей Глазырин, Владимир Жабриков, Антон Завьялов permopera.ru, Jean-Baptiste Millot for Qobuz.com