В Турции подавлена по пытка государственного переворота
В Турции подавлена по пытка государственного переворота. Боле 200 военных, захвативших здание Генштаба, сдались. По данным турецкого правительства, погибли 160 человек, около 1200 ранены, убиты более сотни мятежников, задержаны почти 3 тысячи представителей высшего и среднего звена армейского командования, в основном из ВВС и военной полиции. Президент Турции Реджеп Эрдоган обвинил в причастности к перевороту так называемое параллельное правительство - сторонников исламского проповедника Фетхуллаха Гюлена, являющегося поборником демократии, многопартийности, образования и науки, межнационального и межконфессионального диалога (впрочем, сам Гюлен обвинения в поддержке мятежа отметает). По какому пути направится дальше Турция Реджепа Эрдогана, в том числе в отношениях с Евросоюзом, и к чему приготовиться россиянам? Об этом мы спросили кандидата политических наук Александра Тэвдой-Бурмули, Институт Европы РАН, кафедра интеграционных процессов МГИМО. Превращать Турцию в Саудовскую Аравию Эрдоган не собирается Александр Изяславович, неудавшаяся попытка свергнуть Эрдогана, предпринятая частью турецких военных, которые всегда были гарантами светского политического режима в Турции, означает ли это, что теперь эти гарантии станут слабее? Они ослабевали уже на протяжении определенного времени: Эрдоган (премьер-министром стал в 2002 году, в 2014-м избран президентом ред.) довольно давно вел курс на демонтаж светских основ турецкой государственности, хотя делал это аккуратно. Поскольку силы, которые считают себя гарантами светскости, проигрывают, и армия будет деморализована и обескровлена, Эрдогану будет легче проводить этот курс дальше. Почему мятежники не получили широкой поддержки и проиграли? Население в целом поддерживает курс на частичную исламизацию (на президентских выборах Эрдоган собрал почти 52% голосов избирателей при явке без малого 75% ред.), и армия оказалась расколотой. Выступление организаторов переворота нелегитимно, и теперь дезориентированы и гражданские силы, которые настроены на светский характер режима. Это позволило Эрдогану мобилизовать и сплотить вокруг себя людей, которые более однозначно представляют себе курс Турции. (В центр Анкары вышли десятки тысяч протестующих против зачинщиков переворота, военные были вынуждены покинуть занятые позиции в столице Турции, в Стамбуле и Измире ред.). Эрдоган продемонстрировал прочность своих позиций. Тенденция на исламизацию Турции будет продолжена? Да, хотя нельзя сказать, что правительство Эрдогана консолидируются с фундаменталистскими исламистами вовне. Усилится и тенденция к авторитаризму. Но, во-первых, авторитаризм не обязательно означает исламизацию. А во-вторых, авторитаризм может сочетаться с определенными формами демократии и с курсом на открытость: посмотрите на Иран, например. Нам бы не стоило делать однозначных суждений. По моим ощущениям, Эрдоган довольно аккуратный политик и в Саудовскую Аравия Турцию превращать не собирается. Какую общую тенденцию в Средиземноморье отражает теракт в Ницце и попытка госпереворота в Турции? Эти события далеки друг от друга. Одно отражает последствия миграционного вала и террористического бума в Европе последних лет, второе внутриполитическую специфику Турции. Но если попытаться связать, то оба события вызваны ростом исламского фактора. События в Ницце отражают общий социально-культурный конфликт, который сейчас разворачивается в Европе и в мире: бунт иммигрантских диаспор, с точки зрения которых Европа неправильно их трактует и принимает, если шире бунт маргинализированной периферии, которая считает, что имеет право на существование, причем под собственными флагами и со своими ресурсами. Это случай Ближнего Востока. Переворот в Турции, наоборот, попытка остановить процесс исламизации. Мы живем в эпоху системного коллапса, отдельные сбои системы приводят к одному большому взрыву, что мы и видим: постепенно маленькие вулканчики сливаются в один системный, глобальный кризис. Какие еще вулканчики зреют в Европе, Средиземноморье? Террористическая опасность в Европе, конечно, возросла. Что касается конкретно Турции, то туризм является для турков очень важным бизнесом и статьей дохода (уже сейчас, в первые дни после отмены запрета на въезд в Турцию, до нескольких тысяч российских туристов ред.), и внутриполитические события, связанные с попыткой переворота, насколько я понимаю, туристов затрагивать не должны. Что бы ни происходило, любое правительство Турции будет оберегать курицу, несущую золотые яйца. Курдский террор может бить по туризму, потому что курды будут стремиться подорвать основы турецкой экономики. Террористическая активность, вполне возможно, затронет туристов. Эрдоган укладывается в представления Евросоюза о том, как надо себя вести Турция наряду с Францией чаще других средиземноморских стран подвергается атакам террористов. Но Эрдоган показывает прочность позиций, а Европа в лице Франции, наоборот, демонстрирует уязвимость. Как поступит турецкий президент в этой ситуации будет усиливать требования об интеграции с Евросоюзом, о безвизовом сообщении с ЕС? Думаю, что особенного резерва для наращивания своих требований у Эрдогана нет. Он должен ждать, когда европейцы имплементируют договоренности, которые были достигнуты (канцлер Германии Ангела Меркель пообещала Турции безвизовый режим даже без выполнения ключевого требования прекратить необоснованные репрессии против критиков режима Эрдогана и журналистов ред.). А это путь небыстрый: европейцы настаивают на соблюдении протоколов, когда по целому ряду треков должны проходить тщательные согласования. У турок остается козырь не выполнять достигнутое с европейцами миграционное соглашение о сдерживании миграционных потоков и обмене легалов на нелегалов (Турция блокировала на своей территории порядка 3 млн ближневосточных беженцев ред.). Но это последний козырь в руках Эрдогана, это одноразовый козырь. И будет ли Эрдоган использовать его вопрос. Он, конечно, может так поступить, поднять ставки: мне все надоело, я открываю границы и не буду никого фильтровать. Но на этом его попытки интеграции с ЕС закончатся навсегда. К тому же то, что произошло в Ницце, а затем в Турции, это факторы, которые скорее ужесточат позицию Брюсселя на переговорах по безвизовому режиму. Мы не видим, чтобы Брюссель шел навстречу Анкаре, у него нет возможности отступать. Сегодня Европа не лучшей форме, и какое правительство немецкое, французское, другое европейское подпишется под тем, чтобы дать безвизовый режим Турции? Сейчас никто к этому не готов. Здесь обе стороны дошли до предела возможного. Это как в покере: можно до определенного предела поднимать ставки, но потом нужно открывать карты. А если Евросоюз скажет Эрдогану твердое нет? У себя в Турции он будет выглядеть слабаком. А если откроет границы, то обрушит отношения с Евросоюзом, тот будет изнемогать под напором беженцев, но держаться, и вряд ли Эрдоган улучшит таким образом свои позиции в Брюсселе. Готов ли Эрдоган открывать свои карты, понимая, что европейцы все равно не готовы дать ему желаемое? Он понимает это, будучи крайне расчетливым политиком. Ему остается единственная стратегия: намекая на то, что он может открыть границы, идти путем, предлагаемым европейцами. Возможно, на этом пути ему чего-то и удастся достичь, потому что Брюссель всегда рад иметь дело с вменяемыми, предсказуемыми партнерами, даже если они не слишком симпатичные. А Эрдоган в глазах Евросоюза предсказуемый, договороспособный партнер? В глазах Евросоюза Эрдоган всенародно избранный, легитимный политик, который, по крайней мере, пока укладывается в их представления о том, как надо себя вести. А то, что он делает внутри страны так кто у себя чего только не делает? Например, китайско-европейские отношения на очень высоком уровне [несмотря на внутреннюю политику Китая]. Вот когда политики ведут себя непредсказуемо вовне своей страны, тогда европейцам становится неприятно. Когда легитимно избранное правительство практикует авторитаризм, европейцы морщатся, но продолжают до известного момента иметь с ним дело.
