Может ли начало трагедии быть поводом для торжеств?
Летом 2014 года исполняется ровно сто лет с начала Первой мировой войны. Однако в столице Южного Урала, похоже, вознамерились увековечить не саму память о тех трагических событиях, а, как ни странно, их начало…
Без «плясок на костях»
Еще перед Новым годом глава Челябинска Сергей Давыдов распорядился найти место в городе для установки специального памятного знака. При этом сити-менеджер предложил обсудить этот вопрос с самими челябинцами.
Вопрос об установке в Челябинске памятного знака или даже памятника героям Первой мировой войны обсуждался в нашем городе, в том числе и среди историков и краеведов — еще задолго до этого знакового события. Но на сколько же нелепо и даже абсурдно звучит сама мысль об установке памятника, открытие которого должно быть непременно приурочено к столетию со дня начала той войны! Еще один шаг — и можно говорить о «юбилейных торжествах по случаю…» Следующий необдуманный шаг — и «пляски на костях»…
Да, устанавливать памятники в честь Победы — это нормально, по-человечески. Равно, как нормально, по-человечески устанавливать памятники героям, в том числе и Первой мировой войны. Но совершенно ненормально торжествовать в связи с началом величайшей человеческой трагедии, у которой нет, и быть не может срока давности. Именно поэтому, как ни парадоксально, мы и хотим сказать: памятнику быть! Но какому?
Памятник боевому генералу
Потомок известного российского генерала Петра Калитина, челябинец Дмитрий Логунов предложил поставить памятник своему предку. У нас в городе есть немало памятников, посвященных безусловно уважаемым людям, но которые к Челябинску прямого отношения не имеют — Чайковскому, Прокофьеву, Глинке…
Есть, согласитесь, немало и абстрактных, обобщенных памятников — учительнице, медсестре. В данном же случае речь идет о конкретном историческом персонаже.
Однако уже сегодня в обществе раздаются голоса: Дмитрий Логунов, дескать, «лоббирует фамильные интересы». В ответ потомок знаменитого генерала парирует: Петр Калитин, мол, давно уже принадлежит не только этой русской семье, но и всей российской истории.
Кандидату исторических наук, заместителю директора по науке Челябинского краеведческого музея Николаю Антипину, пожалуй, как никакому другому челябинскому ученому, известно о трагических судьбах южноуральцев, героически погибших в годы Первой мировой войны. Поэтому к нему мы и обратились с вопросом, как он относится к идее поставить памятник Петру Калитину.
— Я думаю, что и Петру Калитину нужно поставить памятник. Он оставил свой след в истории России и вписал свое имя в ее героические страницы. Однако Петр Калитин связан с Южным Уралом не в контексте истории Первой мировой войны. Тут можно говорить об увековечивании памяти одного человека, но он не должен стать мемориалом Первой мировой войне.
Почему «первой» не повезло?
— Николай, в каком именно месте в нашем городе мог бы стоять такой памятник или памятный знак?
— Вопрос месторасположения, безусловно, важен. Памятник — это не просто камень, он должен быть вписан в культурное, мемориальное пространство города. Учитывая значение Первой мировой войны, ее масштабы, жертвы, думаю, хорошим местом для памятника мог бы быть бульвар Славы, на перекрестке с улицы Цвиллинга, через дорогу от Вечного огня.
Первая мировая война и Великая Отечественная войны в истории очень тесно связаны, но Первой «не повезло», ей не нашлось места в памяти. Установка памятника исправит это. В свое время, возможно, на бульваре Славы найдется место и для других важных страниц прошлого нашего Отечества.
— Какие памятные символы могли бы быть знаковыми для нашего города?
— Этот памятник должен олицетворять коллективный образ южноуральцев, участвовавших в Первой мировой войне. Только в первый год войны из Оренбургской губернии было мобилизовано в действующую армию около 100 тысяч человек, из Челябинского уезда ушло 20 тысяч человек. Оренбургское казачье войско выставило 18 конных полков, 47 сотен и 9 артиллерийских батарей. Думаю, что в образе памятника должна присутствовать казачья символика. Это будет хороший повод не только вспомнить войну и напомнить, что наш край некогда был казачим.
— У вас есть примеры конкретных персонажей из времен Первой мировой, которые тесно пересекаются с историей Челябинска и которые могли бы стать «претендентами на памятник»?
— Примеров героизма можно привести немало. Так, казак Миасской станицы Иван Пашнин стал первым в кавалерии полным Георгиевским кавалером. За свои заслуги он получил от главнокомандующего армией великого князя Николая Николаевича породистого коня. После демобилизации был атаманом Миасской станицы, с Дутовым ушел в Китай, затем вернулся. Его расстреляли в 1938 году. Можно привести и другие имена. В. И. Завершинский, Ю. Я. Козлов, В. Г. Семенов и А. В. Шалагин составили полный справочник оренбургских казаков — георгиевских кавалеров. Их имена могли бы стать частью этого мемориала.
Я бы предложил установить памятник Ивану Пашнину на коне (подаренном главнокомандующим). Конные статуи во многих городах мира украшают центральные площади и улицы. Этот памятник может стать колоритным, он воплотит в себе образ героев Первой мировой войны и казаков, которые сотни лет охраняли южноуральские границы и пахали тут землю.
В поисках коллективной памяти
Доктор исторических наук, проректор по научной работе Южно-Уральского института управления и экономики Оксана Нагорная недавно завершила работу над исследованием «Великая война в Германии и России: мемориальная политика и коллективная память», поддержанным программой грантов Президента РФ для молодых ученых.
Неудивительно, что свое обоснование необходимости подобного памятника в нашем городе она начала не столько с описания историко-краеведческой перспективы, сколько с некоего экскурса в особенности современной культуры памяти о Первой мировой войне.
— Согласно выводам новейших междисциплинарных исследований, посвященных особенностям политики памяти, в том числе о Первой мировой войне, символика мемориалов в большей степени говорит о времени их создания и обществе-создателе, чем о событии или человеке, которым они посвящаются. В разные эпохи в различных национальных государствах память о Первой мировой войне инструментализировалась в целях духовной мобилизации обществ. К сожалению, это происходило, в том числе и в
целях тоталитарных диктатур — в Германии, Италии, Советской России. Современная публичная политика государств с развитым гражданским обществом тяготеет к отражению не столько исключительного (глорифицированного) опыта, сколько переживаний «маленького человека». Отражению обобщенных образов массового опыта, ведущих к закреплению образа любой войны как гуманитарной катастрофы.
Спецификой военного опыта провинциального Челябинска в годы Первой мировой войны заключалась в преобладании отнюдь не парадных картин войны, а амбивалентной тыловой повседневности, которую определяли потоки беженцев, военнопленных (как собственных, так и безоружных солдат и офицеров противника), множество вдов и сирот, деятельность благотворительных организаций, борьба с эпидемической опасностью и многое-многое другое.
История событий глобального масштаба, воплощенная в облике ведущих полководцев и политиков, и не учитывающая трагики судеб миллионов простых обывателей, соответствует состоянию исторической науки и политики памяти середины прошлого века, но никак не современным исследовательским и коммеморативным тенденциям.
Разумеется, в истории Челябинска было множество личностей, которые заслуживают занесения в почетную мемориальную книгу города в связи с Первой мировой войной и последующими событиями. Например, Игнатий Вандышев — незаслуженно забытый челябинский живописец, участник Первой мировой войны. До наших дней дошли письма, которые он присылал домой с фронта. В них были уникальные рисунки, запечатлевшие военный быт, облик сослуживцев (серия «Типы 10 го полка»).
Однако установка персонифицированного памятника как венца официальной коммеморации 100-летия Первой мировой войны придаст нежелательную динамику развитию мемориальной политики в целом в преддверии грядущих юбилеев поворотных событий ХХ века. Установление мемориальных знаков, связанных с эвакуационным пунктом, лагерем военнопленных или «женской тыловой перспективой войны» в большей степени будут отражать опыт Первой мировой, пережитый большинством челябинцев.
Справка «ЮП»
Петр Петрович Калитин (1853 — 1927) — русский генерал, участник Туркестанских походов и Первой мировой войны.
Принял участие в 1873 году в Хивинском походе, в 1875—1876 годах участвовал в покорении Кокандского ханства, в 1880—1881 годах был в Ахал-Текинской экспедиции, во время штурма Геок-Тепе был контужен.
Усердием Калитина возле Денгиль-Тепе, на месте стоянки туркестанской колонны Куропаткина, был воздвигнут памятник в честь погибших здесь товарищей. С1909 года — командующий Западно-Сибирской казачьей бригадой, с 1915 года — командир 1 го Кавказского армейского корпуса. Награжден Георгиевским оружием с бриллиантами и надписью «За храбрость» за штурм Эрзерумского укрепрайона. После Гражданской войны эмигрировал в Европу. Скончался в 1927 году в Париже от паралича сердца. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев де Буа.
